Такое же впечатление можно вынести из слов Эфора (Fr. Gr. Hist. Eph. fr. 133), в соответствии с которыми иберы, населяющие западную часть земли, являются одним полисом. Слово «полис», как известно, обозначает не только город, но и государство, и страну либо область. Это в свое время настойчиво подчеркивал Страбон (VIII, 3,31), ссылаясь на Гомера, Стесихора и Еврипида. Поэтому можно полагать, что и у Эфора в данном случае этот термин означает государство. Будучи сам из эолийской Кимы[162], находившейся недалеко от Фокеи и с древности связанной с этим городом (Fr. Gr. Hist. II. Nic. von Damaskos fr. 51; Paus. VII, 3, 10—20)[163], историк вполне мог почерпнуть свои сведения у фокейцев[164], которые установили прямые связи с Тартессом. Так что можно, вероятно, говорить, что для малазийских греков в Испании существовало единое государство, каким в то время мог быть только Тартесс.
Наконец, обратимся к Геродоту (I, 163). Он говорит, что тартессийский царь Аргантоний предложил фокейцам при их первом посещении Тартесса поселиться в его стране, где они пожелают. Хотя греки в тот момент не воспользовались любезным приглашением царя, позже они основали на юге Испании свою колонию Майнаку (см. ниже). По словам Авиена (Or. mar. 427—428), она располагалась на мастиенском берегу, напротив острова, находившегося под властью тартессиев. Трудно предположить, что фокейцы создали здесь поселение вопреки воле хозяев противолежащего острова. Вероятнее всего, обоснование в этом месте было обусловлено предыдущим приглашением Аргантония. И если это так, то можно считать, что тартессийский царь распоряжался территорией подчиненных племен.
Все эти данные могут говорить о том, что суверенитет тартессиев и их царей над остальными племенами державы был довольно значителен. Для иностранного наблюдателя Тартессида выступала как одно государство или племя[165], отдельные части которого не казались ему самостоятельными единицами.
Перед нами политическое объединение, основанное на господстве одного племени над федерацией, членами которой являются подчиненные племена. Такая модель государства не уникальна. В отличие от Востока и греко-римского мира, где государство возникло на основе территориальной общины[166], известны государства, образовавшиеся на племенной основе. Видимо, на пути к такой государственности шли галлы, по крайней мере наиболее развитые из них, такие как эдуи[167]. К подобным государствам, по-видимому, можно отнести «варварские» королевства раннего Средневековья. Может быть, аналогию представляет Киевская Русь, держава Рюриковичей на ранних этапах своей истории, когда под властью полян оказались другие восточнославянские племена. Династия в этой державе была норманнская. И в Тартессиде, судя по имени царя Аргантония, династия могла быть индоевропейской (вероятно, кельтской), а не собственно тартессийской.
Когда возникла Тартессийская держава, сказать трудно. Ранние источники, сообщающие о ней, относятся, вероятно, к VI в. до н. э. Не очень-то помогает археология. Тартессийская цивилизация была ориентализирующей (подробнее об этом ниже). Первые следы восточного влияния в западной части Тартессиды, в том числе в Онобе, т. е. на территории самих тартессиев, начинают проявляться уже в IX в. до н. э.[168], а становление самой ориентализирующей цивилизации надо, по-видимому, отнести к первой половине VIII в. до н. э.[169] В восточной зоне начало ориентализации падает на середину этого столетия[170]. Явилось ли это явление результатом непосредственного финикийского влияния из колоний, которые уже появились на средиземноморском побережье Южной Испании, или же стало следствием включения Восточной Андалусии в ориентализирующий тартессийский круг? То, что, по Авиену, эта территория находилась внутри тартессийских границ, позволяет склониться ко второй возможности. Если принять эту возможность, то датировать распространение тартессийской власти на эту зону тоже можно приблизительно серединой VIII в. до н. э. Власть тартессиев распространялась и на север, на территорию современной испанской Эстремадуры. Там южное влияние начало проявляться в конце VIII в. до н. э.[171] Может быть, рубежом VIII—VII вв. до н. э. надо датировать включение этой территории в состав Тартессиды. Нельзя исключить, что населяли ее геродоровские глеты, жившие к северу от кинетов и являвшиеся одной из «фил» Тартессиды.
Социально-политическая структура ТартессидыСоединяя и сопоставляя скудные известия античных авторов и дополняя их археологическими данными, можно получить общие представления о социально-политических отношениях в Тартессиде. Особое место среди письменных источников занимает рассказ Помпея Трога, сокращенный Юстином (XLIV. 4,1—14), передающий миф о тартессийских царях Гаргорисе и Габисе. Этот миф многократно привлекал внимание исследователей. В свое время было доказано его испанское происхождение[172]. Было также высказано мнение, что он является плодом греческой мысли эллинистического периода[173]. Существует и компромиссная точка зрения: греческая контаминация на туземной основе[174]. Думается, что греческое влияние все же в этом мифе не прослеживается. Связь с эллинской мифологией появляется только в самом начале, когда сообщается, что в области тартессиев титаны воевали с богами, но это выглядит лишь как справка историка для греко-римского читателя, чтобы он лучше представил себе место действия. Возможно, существование в этом районе litus Curense натолкнуло писателя на установление связи с критскими куретами[175]. В остальном действие развивается совершенно логично, без всяких ссылок на греческие мифы. Скорее, можно выявить некоторое финикийское влияние[176], что соответствует общему ориентализирующему облику тартессийской культуры. Некоторые же черты сходства между мифами и героями[177] объясняются общими законами мифотворчества. И Гаргорис, и особенно Габис — типичные «культурные герои», которым приписывается введение тех или иных достижений цивилизации. Едва ли, по крайней мере пока не будут найдены дополнительные и независимые сведения (а на это надеяться невозможно), можно считать этих царей в какой-то мере историческими фигурами и конструировать династию. Но важно другое: в мифе отражены реалии, которые несомненно существовали в тартессийской обществе, ибо бессмысленно приписывать «культурному герою» то, чего в реальности нет. И если Гаргорису приписывается введение собирания меда (XLIV, 4, I) или Габису — пахотного земледелия (XLIV, 4, 11), значит, эти отрасли хозяйства в Тартессиде существовали. Такой подход справедлив и к деталям социально-политических отношений.
