Жалкое, невразумительное извинение Джека: «Сьюзен, мне так жаль».
«А главное безумие, — думала Сьюзен, — состояло в том, что они действительно подходили друг другу». Они действительно любили друг друга. Может быть, даже слишком сильно. Ди терпеть не могла холодов. Если бы она не была так влюблена и не была такой хорошей спортсменкой, она бы настояла, чтобы Джек перестал таскать ее по лыжным курортам. Если бы ей удалось удержать его дома, его не накрыло бы лавиной. И, может быть, сейчас он был бы жив.
«А с другой стороны, — сказала себе Сьюзен, включая горячую воду в душе, — если бы мы с Джеком все-таки поженились, я тоже сейчас была бы мертва, потому что уж точно оказалась бы на том склоне вместе с ним».
Ее мать проявила понимание. «Если бы сложилась обратная ситуация, Сьюзен, если бы тебе понравился мужчина, который был дорог Ди, ты устранилась бы, ушла бы с дороги, я это сознаю. Но кое с чем тебе придется смириться, даже если тебе это кажется непонятным. Дело в том, что Ди всегда немного завидовала тебе».
«Да, я ушла бы с дороги», — думала Сьюзен, снимая халат и становясь под горячий, клубящийся паром душ.
К семи тридцати она уже была одета и позавтракала как обычно: сок, кофе и половина английской булочки. Она включила «Доброе утро, Нью-Йорк», чтобы послушать новости, но не успела просмотреть первые анонсы, как зазвонил телефон.
Звонила мать.
— Хотела застать тебя, пока ты еще не погрузилась с головой в дела, дорогая.
Сьюзен порадовалась, что голос матери звучит бодро, и нажала на пульте дистанционного управления телевизором кнопку, заглушающую звук.
— Привет, мам.
«Слава богу, она не против, когда ее называют мамой, и пока еще не требует, чтобы я звала ее Эмили».
— Твоя вчерашняя программа меня просто заворожила. Эта женщина, которая звонила, пришла к тебе на встречу?
— Нет, не пришла.
— Ничего удивительного. Она была очень взволнована. Но, я думаю, тебе следует знать, что я однажды встречалась с Региной Клаузен. Я была с твоим отцом на собрании акционеров. Это было еще Д.Б., стало быть, больше четырех лет назад.
Д. Б. До Бинки.
— Ты, конечно, догадываешься, что Чарли-Чарльз попытался произвести впечатление на Регину Клаузен рассказами о своих фантастически успешных вложениях. Я напомнила ему об этом эпизоде, когда мы улаживали наши финансовые дела при разводе, но он, разумеется, пытался все отрицать.
— Мама, помилосердствуй, — засмеялась Сьюзен.
— Извини, Сьюзен. Я не хотела начинать разговор о разводе.
— Конечно, хотела. Ты только этим и занимаешься всю дорогу.
— Это верно, — со смехом согласилась ее мать. — Но я действительно позвонила, чтобы рассказать тебе о Регине Клаузен. Мы с ней разговорились, можно даже сказать, заболтались, — ты же знаешь, каким словоохотливым бывает твой отец, — и она сказала, что собирается взять большой отпуск и поехать в круиз. Она была так взволнована предстоящей поездкой. Я ей пожелала, чтобы попутчики не слишком приставали к ней с просьбами дать совет по поводу инвестиций. Помню, как она засмеялась и призналась, что с нетерпением ждет от увеселительной поездки чего-то волнующего, а обсуждение индекса Доу-Джонса в ее планы не входит. И еще она сказала, что ее отец умер от сердечного приступа, когда ему было за сорок, и что перед смертью он с сожалением говорил о так и не состоявшихся каникулах, на которые у него вечно не хватало времени.
— Все, что ты мне рассказываешь, лишь подтверждает теорию о том, что у нее в самом деле был какой-то роман на корабле, — заметила Сьюзен. — Судя по всему, она была к этому готова и не собиралась отвергать возможные ухаживания. — Она вспомнила о кольце с бирюзой, которое ей дала Джейн Клаузен. — Да, я думаю, именно это с ней и случилось: у нее был законспирированный роман на борту.
— Ну что ж, ее слова при встрече с нами явно заронили мысль в голову твоего отца. Вскоре после этого мы с ним разъехались. Он сделал себе пластическую операцию, избавился от седины и начал встречаться с Бинки. Между прочим, сейчас он уговаривает Ди отправиться в круиз. Она тебе не говорила?
Сьюзен бросила взгляд на часы. Ей не хотелось обрывать разговор с матерью, но время поджимало, пора было отправляться на работу.
— Нет, я не знала, что Ди подумывает о круизе. Но вчера она звонила, как раз когда меня не было на месте.
В голосе матери зазвучала тревога.
— Ди беспокоит меня, Сьюзен. Она подавлена. Она одинока. Она никак не придет в себя. Она не такая сильная, как ты.
— Ты тоже, мамочка, у нас не слабая.
Ее мать рассмеялась.
— У меня бывают минуты слабости, но, в общем, я справляюсь. Сьюзен, ты слишком много работаешь.
— Насколько я понимаю, это должно означать: «Найди славного парня, выйди замуж и будь счастлива».
— Что-то в этом роде. Ты ни с кем не познакомилась в последнее время? Может, ты от меня что-то скрываешь? Когда Ди звонила, она упомянула о человеке, с которым познакомилась на приеме у Чарли-Бинки. И он вроде бы без ума от тебя. Она сказала, что он прямо-таки неотразим.
Сьюзен вспомнила об Алексе Райте.
— Он недурен.
— Судя по словам Ди, он куда более чем просто «недурен».
— Пока, мам, — твердо сказала Сьюзен. Повесив трубку, она поставила остывший кофе в микроволновку и вновь включила звук телевизора. Репортер рассказывал о престарелой женщине, заколотой насмерть в своей квартире в верхней части Восточного района Манхэттена. Сьюзен как раз собиралась выключить телевизор, когда ведущий запустил повтор фрагмента новостей предыдущего вечера с упоминанием о том, что Хильда Джонсон, жертва убийства, позвонила в полицию и заявила, будто на ее глазах ограбили и нарочно толкнули под машину женщину, пострадавшую в аварии на Парк-авеню.
Сьюзен смотрела на экран, чувствуя, что прокурор, живущий у нее в душе по соседству с психологом, отказывается верить в случайное совпадение этих двух событий, а психолог спрашивает себя, чей сорвавшийся с цепи разум способен замыслить и совершить два жестоких преступления за один день.
21
В душе капитан Том Ши из Девятнадцатого полицейского участка испытывал теплую привязанность к Хильде Джонсон, хотя порой она бесила его до чертиков. Вся суть, как он не раз напоминал своим подчиненным, заключалась в том, что заявления Хильды никогда не бывали совершенно беспочвенными. Как-то раз она пожаловалась на бродягу, который ошивался вокруг детской площадки в парке, и что же выяснилось? Что он эксгибиционист, уже не раз привлекавшийся за развратные действия, травмирующие психику малолетних. Или вспомнить, к примеру, того парня, что гонял на мотоцикле по улицам вокруг дома Хильды. Взяли его с поличным, когда он на полном ходу вырывал сумку из рук у одной престарелой дамы.
