Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
Как только дистанция достигла метров пятьсот, от самолета противника вытянулись светящиеся трассы, и в тот же миг Птухин почувствовал дробный стук по левой плоскости. У противника были пулеметы более крупного калибра, и он мог себе позволить стрелять с такой дальности.
Одновременно со стрельбой бомбардировщик вошел в правый разворот с набором высоты. С большой угловой скоростью он мелькнул перед капотом самолета Птухина. Атака была сорвана...
Имея преимущество в скорости, можно было сделать левый ранверсман вслед за противником и оказаться в хвосте. Но в верхней точке почти всем планом самолет зависнет на малой скорости. Конечно, стрелок не упустит такого момента. Мгновенная оценка обстановки, и Птухин энергично ввел машину в левый вираж, зная, что сейчас он встретится с противником в лоб. Видимо, предупрежденный стрелком о маневре истребителя, фашистский пилот переложил из правого виража в левый. Закончив разворот, Птухин увидел, что они находятся в диаметрально противоположных точках виража. Имея почти одинаковые скорости, противники крутили уже третий вираж. Перегрузка была на пределе. С трудом удерживая поднятую голову, Птухин видел тщетные попытки стрелка переложить турель с правого борта на левый. Из-за большой перегрузки, это оказалось ему не под силу. Фашист мог стрелять только во внешнюю сторону виража. Обессилев, стрелок сидел вдавленный в сиденье. "А ведь он теперь безоружен с внутренней стороны виража", — мелькнула мысль у Евгения Саввича. Увеличив крен больше 90 градусов, Птухин с потерей высоты срезал окружность и на выходе в набор стал приближаться к противнику. Когда, как показалось, стали видны заклепки на обшивке, он с каким-то особым усилием нажал на гашетку. Почудилось, что тонкие блестящие шпаги вонзились в ненавистное бледно-голубое тело чудовища. Проскакивая под противником, Птухин уже не сомневался, что фашисту нанесен смертельный удар. И верно, враг медленно, так происходит при повреждении управления, завалил левый крен с опусканием носа. Так же медленно вращаясь, он почти отвесно стал быстро удаляться от Птухина. Затем в том месте, где точка самолета коснулась земли, беззвучно выросло большое огненно-черное облако»{8}.
В результате, несмотря на запреты летать, генерал Хосе лично и в группе сбил несколько самолетов противника. Вместе с победами появились авторитет и уважение среди советских летчиков, воевавших в Испании. Вспоминает Герой Советского Союза генерал-майор Б.А. Смирнов: «Евгения Саввича я раньше не знал, увидел его здесь, в Испании, впервые. Смелый летчик, большого масштаба командир, а главной чертой его характера была принципиальная справедливость ко всем без исключения. У него не было ни любимчиков, ни пасынков. Он знал цену боевым летчикам и никогда не спешил с выводом. С ним было легко воевать и всегда хотелось выполнить любое задание, которое он ставил»{9}.
В июле 1937 года, во время бомбардировки самолетами мятежников, базировавшихся на аэродроме Алькалы, республиканских ночных истребителей, комбриг Птухин получил контузию и был ранен. Небольшой осколок бомбы глубоко вошел в мякоть бедра. Но Евгений Саввич отказался от госпитализации. Отлежавшись несколько дней в своем номере в отеле «Гайлорд», он вернулся в строй и, приволакивая раненую ногу, приступил к дальнейшему руководству боевыми вылетами.
В конце июля 1937 года комбриг Птухин становится главным советником командующего республиканской авиацией на Мадридском, Арагонском и Теруэльском фронтах. Испанское правительство присвоило Хосе звание генерала Военно-воздушных сил. Под его руководством был осуществлен целый ряд успешных операций. Вот что вспоминает об одной из них Б.А. Смирнов: «Товарищ Птухин вызывает на главный аэродром всех командиров истребительной авиации. Срочно!
Евгений Савич подробно рассказывает об обстановке на фронте, о соотношении авиационных сил, которое складывается явно не в пользу республиканцев. Собственно говоря, все это мы хорошо знаем. Видимо чувствуя это, Птухин неожиданно прерывает плавное течение своей речи и тяжело опускает кулак на расстеленную на столе карту.
— Вот! Вот что нужно сделать — произвести налет на их аэродром Гарапинильос. На этом аэродроме, по предварительным данным, сосредоточенно более шестидесяти вражеских самолетов. Мы не можем ждать, когда они поднимутся и ударят по нашим республиканским базам. Не имеем права ждать!
"Правильно! Но почему же пригласили на совещание одних истребителей? — думаю я. — Почему здесь нет ни одного командира бомбардировочной эскадрильи? Ведь речь-то, видимо, пойдет о том, чтоб осуществить удар по вражескому аэродрому?"
— Во время последних боев над Сарагосой и в районе ее, — продолжает Птухин, словно угадав мою мысль, — наша бомбардировочная авиация встречала большие группы истребителей противника и сплошную завесу зенитного огня. Естественно, что мы имели в этих полетах потери. Как избежать их при налете на Гарапинильос? Мы подумали, посоветовались и решили: во избежание излишних потерь провести налет на Гарапинильос без участия бомбардировщиков. Силами одних истребителей»{ 10}.
Выслушав мнение всех присутствующих, Е.С. Птухин принял решение: возложить выполнение основной задачи на эскадрилью Анатолия Серова. Эскадрильи Смирнова, Гусева, Плещенко и Деводченко блокируют вражеский аэродром со всех сторон. Командование всей объединенной авиагруппой было возложено на И. Еременко.
15 октября 1937 года, воспользовавшись внезапным нападением, советские летчики нанесли сокрушительный удар по вражескому аэродрому. Вспоминает Б. Смирнов: «Через несколько дней пленные летчики показали: "На аэродроме Гарапинильос уничтожено сорок самолетов. Большая часть оставшихся выведена из строя и требует длительного ремонта". В бессильной ярости фашистское командование обрушилось на охрану и зенитчиков, которые разбежались во время штурмовых действий республиканских самолетов. На следующий день после налета двадцать солдат были выстроены вдоль линии сгоревших самолетов и расстреляны на месте»{11}. Официально националисты признали потерю 12 самолетов: 3 Ju-52, 3 Не-46 и 6 «фиатов».
За эту спланированную и успешно проведенную операцию, 22 декабря 1937 года, комбриг Е.С. Птухин был награжден орденом Ленина. Нарком обороны Ворошилов прислал шифровку, в которой восторженно написал: «Наша авиация, как всегда, на высоте! Нашим летчикам "ура»!"».
В декабре 1937 года республиканские войска начинают операцию по ликвидации Теруэльского выступа. Главный военный советник командования республиканской армии Г.М. Штерн проинформировал Птухина о задачах авиации в этой операции. Они были слишком велики для малочисленной авиации. К тому же необычайно сильные морозы и снегопады прибавили лишние заботы. Но несмотря на все трудности, авиация начинает действовать. Проводится воздушная разведка, данные которой оперативно докладываются республиканскому командованию. Наносятся бомбардировочные удары по обороне фашистов. Истребители с успехом штурмуют фашистские аэродромы.
Над Теруэлем разыгрываются воздушные бои, каких не бывало в небе Испании. В них принимает участие большое количество самолетов с обеих сторон. Воздушные схватки происходят на всех эшелонах высоты.
22 декабря 1937 года в небе над Теруэлем сошлись до полутора сотен самолетов. Фашисты оказывали яростное сопротивление и не желали уступать. Как оказалось, причиной этого было прибытие на смену частей, разгромленных в ходе штурмовки Гарапинильоса, летчиков высшей школы воздушного боя итальянских ВВС. Им была поставлена задача отомстить за посрамленную честь. Но это им не удалось, бой закончился при соотношении сбитых самолетов пять к семи в пользу республиканцев.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
