– Отец пишет книгу о буддизме. Он целиком поглощен работой, и мы уже побывали на месте рождения Будды в Индии и посетили великолепные храмы, посвященные ему, в Сиаме.
– Ваш отец написал много книг? – спросил герцог.
– Только две, кроме этой, о восточных религиях. Герцог попытался вспомнить, читал ли он что-нибудь написанное автором по фамилии Мартин. Но это имя ничего ему не говорило.
– Отец не очень хорошо себя чувствует – предупредила Сарида. – И чтобы не волновать его, я не сказала, что Будду украли. Его бы это потрясло.
Герцог был удивлен:
– А он сам не заметил пустого места в храме?
– Он не выходит из дома последние два месяца. Он пишет, но очень устает, и я надеялась убедить его вернуться домой, в Англию.
– Где вы живете? – спросил герцог.
– В Бакингемшире.
Герцог с трудом удержался, чтобы не сказать ей, что в этом самом графстве находится и его дом. И опять он попытался вспомнить, слышал ли он о ком-нибудь по фамилии Мартин. Через минуту он спросил:
– А где в Бакингемшире?
– Недалеко от Эйлзбери, – сказала Сарида.
Герцог еще больше удивился, но объяснить ей причины своего удивления он не мог. Он был убежден, что Сарида наверняка слышала о нем. Тем временем они подошли к дому.
Сарида шла впереди, двигаясь с той по грацией, которая всегда восхищает в индийских женщинах. Герцог подумал, что появись она в светском обществе, она произвела бы фурор.
Сарида открыла дверь дома, оказавшимся самым большим и удобным среди тех, в которых он останавливался во время своего путешествия по побережью, И в то же время он оставался типичным яванским домом, крытым соломой. В комнатах с низкими потолками он, к своему удивлению, заметил ковры на полу. Мебель, явно сделанная местными мастерами, выглядела очень красиво.
Когда они вошли в гостиную, Хаджи, сидевший около кушетки, на которой лежал пожилой человек, вскочил на ноги. Сарида подбежала к нему.
– Очень рада вас видеть, – сказала она по-явански. – И спасибо, что вы привезли с собой мистера Бери.
Хаджи посмотрел на герцога вопросительно.
– Это великолепное произведение искусства, – сказал герцог, – и его нужно сохранить любой ценой.
Глаза Хаджи просияли:
– Это именно то, что я надеялся от вас услышать, сэр.
– Я хотела бы познакомить вас с моим отцом, – сказала Сарида.
Герцог подошел к стоявшей у окна кушетке. На ней, откинувшись на множество подушек, лежал человек представительной наружности. Было совершенно очевидно, что он англичанин. Когда Сарида обратилась к герцогу по-английски, он взглянул на дочь с удивлением.
– Мистер Бери – англичанин, отец, – сказала Сарида, – и приехал сюда по письму султана вице-королю Индии.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал отец Сариды, протягивая руку.
– Это большая честь для меня, – сказал герцог. – Я счастлив увидеть такое великолепное произведение и в столь удивительном состоянии сохранности.
При этих словах он вспомнил двух бодхисаттв и царя, который был так похож на него самого.
– Я уверен, что вы согласитесь со мной, мистер Бери, – сказал отец Сариды. – Преступно, что древние и великолепные храмы совершенно запущены и расхищаются подобно тому, как был разграблен Боробудур.
– Я совсем недавно узнал о происшедшем там, – сказал герцог, – и меня так же, как и вице-короля, возмущает этот вандализм.
– Можете себе представить, что чувствуем мы, – сказал Хаджи по-явански. – Мы любим нашу страну, и сознавать, как мало значат наши традиции для наших завоевателей – ужасно.
Страдание в его голосе открыло герцогу, какие душевные муки испытывал каждый яванец.
Слуга принес кофе и восхитительные маленькие пирожные, настолько типично английские, что герцог не сомневался том, что их приготовила Сарида.
Они сидели и беседовали, но поскольку мистер Мартин выглядел очень утомленным, Хаджи вскоре поднялся.
– Думаю, что нам пора возвращаться в город, – сказал он герцогу.
– Сначала я должен обменяться парой слов с мисс Саридой, – ответил тот.
Она поняла намек, и они вышли из комнаты в сад;
– Сегодня я не приеду, – сказал он. – Если, конечно, вы не считаете, что это необходимо сделать. Но я появлюсь завтра рано утром. Надеюсь, тем временем вы позаботитесь об освещении храма.
– Я сделаю все, что в моих силах, – пообещала Сарида.
– Кто еще живет здесь? – поинтересовался герцог.
– У нас трое слуг, все они из одной семьи. Это простые люди, и они не задают вопросов. Они только боятся голландцев.
– Значит, вы думаете, что они не станут болтать?
Сарида улыбнулась:
– Кому? – спросила она, оглядывая окрестности, лишенные всяких признаков жилья.
– Понимаю, что вы хотите сказать, – улыбнулся герцог, – но думаю, что все равно стоит вести себя как можно более осторожно. И если вам покажется, что воры приближаются к храму, то ради Бога, не связывайтесь с ними.
– Мне будет очень трудно их заметить. Я думаю, что они очень опытные. В прошлый раз я ничего не слышала, а у отца очень чуткий сон.
– Обещайте мне, что вы не наделаете глупостей, – сказал герцог. – Помните, что вы молоды, и вы живы. А то, что вы защищаете – мертво уже много веков.
Он сказал это не подумав, но увидев выражение лица Сариды, понял, что для нее статуи храма столь же живы, как она сама. Они были частью мистического мира, куда она уносилась в своих молитвах, и в сравнении с этим чувством тело, в котором обитала душа, в эти минуты для нее теряло значение. Внезапная мысль о том, что ее могут я обидеть, ранить или даже убить, привела его в ярость.
– Вы должны обещать мне поступать так как я прошу, – повторил он. – Не рискуйте понапрасну. Я уеду и больше не вернусь, если вы этого не пообещаете.
Она пристально посмотрела на него, затем сказала с легкой улыбкой:
– Мне кажется, мистер Бери, что вы меня шантажируете.
– Может быть и так, но делаю для вашего же блага, – ответил он. – Вы живете здесь не в тихой и безмятежной английской провинции, но в стран которая может быть очень опасной.
– Да, в стране, защищая которую, гибли сотни и тысячи яванцев, – тихо прошептала Сарида.
– Вы же не яванка.
– Я чувствую себя частью этого народа, который так много значит для моего отца.
– Тем не менее, – ответил герцог, – вы должны дать мне слово. Клянитесь всем, что для вас свято.
При этих словах он протянул руку, и почти против своей воли она вложила свою руку в его. Пальцы герцога сомкнулись на ее ладони, и он почувствовал, что она слегка дрожит, как будто ей страшно, и, как пойманная птица, хочет вырваться от него.
