Он пришел в восторг от лица Сариды, когда она ответила ему:
– Я покажу вам рельефное изображение принцессы Шайлендры. Вы знаете, что она была буддисткой, и вы уже видели ее мужа.
Герцог ничего не ответил, и через минуту она добавила:
– Как могло получиться, что вы так на него похожи? Когда я вас увидела, я подумала, что мне снится сон.
Она говорила совсем по-детски, и герцог сознавал, что в ее словах решительно нет ничего похожего на кокетство. Он знал, что не был для нее, как для многих других женщин, красивым мужчиной, которого они желали. Для нее он был тем самым царем – он понял это раньше, чем она сама призналась, что она об этом думает.
– Может быть, – сказала она так тихо, что он с трудом ее расслышал, – это вы приказали построить этот храм? Мне кажется, хотя, возможно, я ошибаюсь, что здесь есть еще один, не очень далеко отсюда. Это тоже ступа.[3]
– Вы уверены в этом? – спросил герцог.
– Я почти уверена. Но тот храм очень сильно поврежден. Камни ушли в землю и так обросли лианами, что я не могла сдвинуть ни один из них. По-моему, если бы кто-то попытался их передвинуть силой, это было бы ошибкой.
– Да, конечно, – согласился герцог.
Немного помолчав, он сказал:
– Давайте снова подумаем над вашим вопросом. Что здесь можно сделать?
– Где вы остановились? – неожиданно спросила Сарида.
– Я гость султана. Вы понимаете, что для всех он заинтересован во мне только потому, что у меня есть очень современный фотоаппарат последней марки, и я обещал показать ему свои фотографии Джокьякарты.
– Да, это придумано неглупо, – сказала Сарида. – Ни у кого не вызовет подозрения, что вы ездите по разным местам и фотографируете.
– Именно об этом и подумал его высочество, – сказал герцог. – Но тем не менее нужно действовать очень осторожно.
Сарида молчала. Затем она сказала:
– Если вы остановились во дворце, то очень трудно предложить вам то, что я собиралась сказать человеку, которого, как я надеялась, пришлют из Индии.
– А в чем заключалась ваша идея, – поинтересовался герцог.
Она перевела взгляд с него на чанди и сказала:
– Вы можете подумать, что это мои фантазии. Но уже прошло недели четыре с тех пор, как Будду украли, и мне пришла в голову мысль, что воры вернутся.
– Почему вы так думаете? – спросил герцог.
Она беспомощно взмахнула рукой:
– Вы мне, конечно, не поверите, но когда я молилась там, в храме, мне было сказано, что это произойдет.
Герцог подумал, что он почти ожидал такого ответа.
– Я вам верю, – сказал он. – Поэтому я останусь здесь на ночь, если вы просите меня об этом.
Сарида тихо вскрикнула:
– Что вы хотите сказать? Вы действительно так сделаете?
– Конечно, – ответил герцог. – А так как сейчас сезон дождей, я надеюсь только, что мне не придется провести много ночей под деревьями.
– В этом нет необходимости. Из дома прекрасно виден лес, а унести статуи в одиночку никто не сможет.
Она посмотрела на герцога, затем продолжила:
– После того, как наш повелитель Будда исчез, я стала искать следы повозок, но их там не было. Тем не менее, я уверена, что если они вернутся, то должны будут приехать по той же дороге, что и вы, там где твердый грунт.
Герцог признал, что она рассуждает здраво. Вместе с Хаджи они ехали по твердой грунтовой дороге до самого леса.
Теперь он вспомнил, что у края дороги был откос, и за ним болото, сейчас, в сезон дождей, больше похожее на озеро. Сарида совершенно права, считая, что воры должны будут подогнать повозку к самой опушке леса: тогда, для того чтобы увезти статую, им будет достаточно протащить ее по лесу на небольшое расстояние. И никто, за исключением тех, кто живет в доме, не узнает об их посещении.
Чем больше он об этом думал, тем больше утверждался в уверенности, что Сарида имеет все основания считать, что воры вернутся. Оба бодхисаттвы были высечены с удивительным изяществом, и он был почти уверен, что если расчистить завалы соседских помещений, то в каждом из них обнаружатся еще по три статуи, представляющих исключи тельную ценность. Вслух он сказал:
– Мне будет совсем нетрудно сказать султану или кому угодно, что я собираюсь сделать несколько ночных снимков. В полнолуние они получатся достаточно хорошо, и то, что я фотографирую после наступления темноты, подозрений не вызовет.
Он увидел радость в глазах Сариды, но продолжал, прежде, чем она успела ответить:
– Единственное, что вы мне должны точно сообщить, если это, конечно, возможно, – это когда мы можем ожидать наших незваных гостей. Если ничего другого не получится, то, может быть, их удастся напугать так, что они где-нибудь в другом месте станут искать, чем им поживиться.
– Спасибо вам, спасибо, – сказала Сарида. – Я постараюсь быть не очень обременительной для вас.
– Не нужно ничего обещать, – остановил ее герцог. – И, как вы могли догадаться, мне нужно будет сделать фотографии, которые я смогу показать вице-королю и, разумеется, султану.
– Будьте осторожны, – предупредила Сарида, – чтобы больше никто их не увидел.
– Обещаю вам не подвергать это великолепное произведение искусства еще большей опасности.
– Какое чудо, что вы появились, – сказала Сарида. Она говорила так, словно тяжкий груз свалился у нее с плеч.
– Вы поможете мне принести туда побольше светильников или каких-нибудь других источников света, – спросил герцог, – чтобы я смог сфотографировать бодхисаттв завтра утром?
– Мне кажется, стоит посоветоваться с Хаджи, – сказала Сарида. – Понимаете, поскольку вы остановились во дворце, вы будете возбуждать всеобщее любопытство. На случай расспросов вам придется посетить другие места.
Герцог кивнул:
– Да, я понимаю. А теперь надо и вернуться в ваш дом и поговорить с Хаджи.
Она быстро вскочила на ноги, как будто торопилась все сделать как можно скорей.
Герцог подобрал куртку, галстук и шляпу и вышел из-под деревьев и открытое пространство.
Дом стоял совсем неподалеку. Он оказался гораздо большим, чем ему показалось вначале. В саду было много цветов Герцог подумал, что дом выглядит очень уютным.
– Давно вы здесь? – спросил он.
– Только шесть месяцев. Мы приехали сюда из Сиама, – объяснила Сарида.
– Из Сиама? – удивленно переспросил герцог.
Он уже собрался задать долго мучивший его вопрос, почему ее так интересуют восточные страны, когда она объяснила сама:
