— Пармиджиано? А тутти фрутти дель маре?! Криминале, синьор! Пармезан? В плоды моря? Синьор, это преступно!
Я смущенно пробормотал по-русски «пардон» и ретировался. Спагетти оказались выше всяких слов и без пармезана. (Но, думаю, поскольку я не итальянец, я бы и с пармезаном съел и добавки попросил.)
Поленту же подают с грибами, опять-таки с пармезаном (и еще пятью сырами), с овощами, с чертом, дьяволом, но вкусно. Ой, как вкусно! И в любом супермаркете найдется полка с разными видами полент быстрого приготовления. Стоят они недорого, стоит их купить, чтобы дома ощутить вкус Италии, известный не всем. Так сказать, Италии мамалыжной.
О чем ни вспомнишь, то и пир духа (от аромата), и пир просто.
Кофе в любом месте в любое время суток. Ветчина с дыней, к примеру. Хлеб, загадочным образом лишенный мякоти: две хрустящие корочки. Но какие корочки! Я б такой черной (от углей) корочкой мог всю жизнь питаться. Только каждый день с новым сыром. В Италии это возможно.
Описать итальянскую кухню невозможно, что следует понимать буквально. Я и стараться не буду. Скажу только, что Италия оказалась единственной страной, где мне и в голову не пришло искать китайский или турецкий ресторан.
Даже о борще — каюсь! — не вспоминал…
2. Три португальских яства
Есть минимум три яства, рассматриваемые как национальные и действительно любимые народом. Это — жаренная с внутренностями сардина, требуха — отваренная и обжаренная, и лжеветчина. Именно «лже». Ниже я объясню почему.
Самое главное в том, что все они появились не от хорошей жизни.
Сардину и другую рыбу здешние рыбаки ловили всегда в изобилии. Но лучшая рыба стоила дорого, и рыбакам была не по карману, как и крупная сардина. Себе оставляли мелкую. Но если ее потрошить, то от рыбешки вообще ничего не оставалось. Голь на выдумки хитра. И к голи португальской это относится в высшей степени. Жарить стали непотрошеную сардину и достигли в ее термической обработке такого совершенства, что она перекочевала на столы сеньоров, а потом превратилась в национальное блюдо.
С требухой картина оказалась похожей. Только дело здесь не в одной сравнительной цене требухи и мяса. Считается, что французы при Наполеоне, захватив Португалию, потребовали для снабжения своей армии все мясо с лиссабонских боен. Но требухой они брезговали. Португальцам же не оставалось ничего другого, как исхитриться и научиться эту требуху готовить так, что пальчики оближешь. (Далее см. историю с сардиной.)
А вот лжеветчина имеет корни, я бы сказал, религиозные. Как известно, ветчину вообще делают из свинины. Свинину же не едят евреи. И эта история — не «в огороде бузина, а в Лиссабоне — дядька».
В XV–XVI веках в Португалии жило множество евреев. В общем-то совсем португальцев в смысле языка, фамилий и даже внешности, но упорно отказывавшихся креститься. Перед ними был поставлен вопрос: или креститься, или покинуть страну. Значительная часть осталась и крещение приняла. Но многие для вида. В костел сходить не трудно и перекреститься на людях — тоже, а подпольно исповедовали веру предков. И само собой, избегали нечистого — свиного — мяса.
Но евреи не учли хитрости св. инквизиции. Ее агенты ходили по домам и выспрашивали соседей: «А что сеньор Дакошта, как он? Свинину ест или баранину предпочитает?» И любитель баранины мог угодить на дружескую беседу к отцу-дознавателю. Да и вообще у доброго португальского христианина обычно во дворе вялятся окорока. Так что достаточно было заглянуть во двор к подозреваемому.
А инквизиция не учла коварства евреев. У них во дворах всегда висели окорока, и они даже публично отрезали от них куски и с аппетитом ели. И угощали забредшего прохожего.
Все дело было в том, что окорока эти вовсе не были свиными. Евреи навострились их делать из гусятины или курятины так, что в упор не догадаешься, что окорок в бытность животным совсем не говорил «хрю-хрю». Святые отцы эти лжеокорока лжеветчины тоже ели с удовольствием и даже их полюбили.
С течением веков крестившиеся для вида становились христианами просто и причин таить секрет псевдоветчины не имели. Так и стала она в Португалии национальным блюдом.
Очень вкусным.
Глава 4.
Краткие заметки о полевых исследованиях
Автор пытается предупредить читателя об опасности комплиментов, о необходимости иной раз и придержать при себе свои совершенно естественные реакции; рассуждает о пользе целомудрия, рассказывая, как сам за него боролся.
Некрасивых женщин не бывает. Как не бывает некрасивых цветов. Просто цветы делятся на садовые и полевые. Садовые выращиваются со всем искусством садовника и пестуются согласно его вкусу. Полевые растут такими, как они есть, и встреча с ними — не планируется. Зато случайность может принести неожиданную и редкую радость. Такая бывает не каждый день. Да что я! Не каждый год. Но сколько скромных полевых цветков должно пройти перед вашим взором, чтобы вы заметили нечто необычайное!
Прошу считать «полевые цветы» не более чем скромным поэтическим образом. Автор имеет в виду ограниченный женский контингент стран, который он изучал чисто эмпирическим путем. А также те различия, которые имеют место быть между создавшимся расхожим стереотипом и реальностью, данной автору в его личных ощущениях. Некоторый опыт привел меня к мысли, что самые роскошные женщины живут на Гавайских островах.
На Гавайских островах я не был.
Сохраненная целомудренность
За границу я впервые выехал в столь доисторическую эпоху, что многие связанные с выездом реалии, наверное, нуждаются теперь в дополнительном разъяснении для современного читателя. К примеру, «выездная комиссия», определявшая, достоин ли субъект такого высокого доверия, как пребывание за рубежом вообще и по категории Б–1, в частности. Не настаиваю на том, что вышеупомянутая категория существовала в каких-то документах, но в жаргоне аппаратчиков (опять непонятное слово!) она существовала и обозначала «поездку в братскую страну социализма в одиночку». После утверждения, но до получения паспорта и билета следовало пройти инструктаж в ЦК КПСС (это, надеюсь, понятно?), прочитать «Инструкцию по пребыванию» и расписаться в верности ей. Мудрая брошюра охватывала все случаи кратковременной жизни вдали от Родины, и даваемые ею рекомендации, как правило, начинались с отрицательной частицы «не». Следовало избегать «неконтролируемых знакомств и приглашений». Инструктор в беседе разъяснил мне, что это значит. Половые контакты и даже самый невинный флирт исключались. Каждая дама (девица) подозрительно легкого поведения скорее всего могла оказаться (оказывалась) агентом империалистических спецслужб, задача которой состояла в склонении морально неустойчивого командированного к незаконному переселению на Запад путем бегства.
