Рик продолжал разминать мне плечи.
– Ей надо написать об этом роман, – заметил он.
– Да, точно. Так что ты понимаешь, почему я чувствовала себя виноватой. – Я закрыла глаза и пыталась расслабиться, пока он круговыми движениями массировал мне мышцы спины.
– Но, более того, – продолжала я, – когда я представляю ее в тех ситуациях, одинокую и испуганную, я ощущаю боль в животе и готова согнуться пополам от нее. Почему ей пришлось пережить все это, пока я жила неподалеку от нее счастливо и без забот? Жаль, что не существует машина времени, а то бы я вернулась и сообщила моим родителям, что она тоже живет на свете и что ей плохо. Не сомневаюсь, что они спасли бы ее. Меня бесит, что мы ничего не знали. Я готова убить тех, кто скрыл это от нас.
– Жалко, что агентство обанкротилось, – заметил Рик.
– Да уж.
Его руки растирали мне плечи.
– Я попрошу родителей приехать, – ответила я, – и начать наверстывать потерянное время.
В тот момент я всеми фибрами души верила, что надо сделать именно так. Вы удивитесь, когда я скажу, что до сих пор так считаю, несмотря на последующие события.
Глава 27. Надия
Вы никогда не задумывались, сколько можно насчитать степеней одиночества? Конечно, вы понимаете, о чем я говорю. Наверняка каждый испытывал в своей жизни какую-то форму одиночества, временную, мимолетную, хроническую или болезненную.
Возможно, ваш муж уехал в командировку, и вам одиноко в пустой кровати. Или, может, ваша лучшая подруга уехала в другой город, и вы ужасно скучаете без нее, вам кажется, что ваше одиночество никогда не кончится.
За свою жизнь я испытала разные степени этого чувства, его разную интенсивность. Большую порцию я получила в детстве, когда родители разругались и отец нас бросил. Я много времени проводила одна, мама уходила на работу, и я никогда не была уверена в том, что и она тоже не бросит меня рано или поздно. В те годы я чувствовала себя очень одинокой и привыкла к этому, потому что одиночество было со мной всегда.
Что там говорить, ни один ребенок не должен остаться без любящей семьи, но иногда тут просто ничего нельзя поделать. Мы не можем расти все до одного в идеальном мире. Порой ребенок вынужденно учится быть независимым, самодостаточным и крепким – внутренне и внешне. Я рано этому научилась, но позже приобрела и другие навыки, например, не подпускать никого близко к себе. Или полагаться только на себя, никому не верить.
Со временем я бы, возможно, переменилась. Но прежде мне пришлось долететь до дна и пережить одиночество под совершенно новым углом.
* * *
Пока я ехала в метро, чтобы впервые встретиться с семьей Дайаны и ее потенциально будущим мужем, я удивлялась тому, что не нервничаю. Наоборот, меня переполняли надежды и восторг. Как не похоже на мою первую реакцию, когда в тот памятный дождливый день я открыла и прочитала на работе письмо Дайаны.
Тогда моей первой реакцией был гнев. Я ревновала к жизни, которая досталась ей, а не мне. Но наш ужин в ресторане как-то все смягчил. К концу вечера моя враждебность исчезла, потому что я испытывала что-то глубокое – чего никогда не знала прежде. Даже не знаю, как это объяснить.
Моя мать, умирая, сказала, что она любила меня, и я всем сердцем верю, что это правда. Несмотря на все ее неудачи, я знала, что она делала все, что могла, и любила ее за то, что все эти годы она была рядом со мной.
Но моя первая встреча с Дайаной открыла мне что-то новое. В первое же мгновение, когда мы обнялись, я ощутила связь, которую могут по-настоящему понять лишь немногие люди. Это был какой-то другой вид любви. Хотя наша жизнь шла отдельно и мы совсем не знали друг друга, к концу вечера мои глаза открылись, и я поняла, что она была отсутствующим звеном. Она была ответом на все мои вопросы о моем назначении в жизни. Внезапно я обрела истинное знание себя. Теперь я точно знала, что я из себя представляю.
Дайана была абсолютно такой, какой я всегда хотела быть, но никогда не верила, что это возможно – потому что я недостаточно умная, недостаточно везучая или недостаточно красивая. И вот я встретила ее, увидела в ней себя, и у меня появилась надежда.
Я сказала себе, что тоже так могу. Меня восхищали ее уверенность в себе и внешность, такая чертовски впечатляющая.
В тот вечер я возвращалась домой, окрыленная тем, что мы с ней во многом такие одинаковые. Единственную разницу составляли наши финансы и жизненный опыт, но ведь это уже вещи второстепенные. Они не связаны с генетикой. Или с моей душой. Теперь прошлое закончилось. Передо мной будущее, и я сделаю из него все, что хочу.
Возможно, Дайана опережает меня благодаря образованию и социальным связям, но мой жизненный опыт научил меня, как быть крепкой, как выживать. Меня жизнь не изнежила, так что, по крайней мере, в этом я ее обгоняю. Она ничего не знает из того, что знаю я.
Пожалуйста, не думайте, что я воодушевилась и была полна амбиций из-за того, что семья Дайаны была богатая и влиятельная, и я смотрела на нее, как на бесплатный билет в легкую жизнь. Я меньше всего думала об этом, когда поднималась в лифте на двадцать седьмой этаж ее кондоминиума.
Меня больше всего волновало, что я познакомлюсь с ее семьей, с людьми, которые станут и моей семьей. Дайана ясно дала мне понять, что ее родители хотели познакомиться со мной. Они любили ее, и я могла бы разделить с ней эту любовь.
Значит, я больше не буду одна. Я потеряла обоих родителей, у меня не было братьев и сестер, но теперь у меня будет семья. Настоящая.
Створки лифта открылись, я вышла и ненадолго остановилась в коридоре, потому что мое сердце переполняла благодарность. Я даже немного прослезилась.
Какая немыслимая удача. Словно второй шанс в жизни. Я молила Бога, чтобы это не исчезло, не рухнуло.
Глава 28
Я подняла руку, чтобы постучать в дверь Дайаны – и тут мои нервы взбрыкнули.
Вдруг я не понравлюсь им? Что, если Дайана все приукрасила – а ее семья была на самом деле кучкой высокомерных снобов, и как только они узнают, что мои родители были простыми трудягами, это их отпугнет, и они запереживают о благополучии их холеной дочери.
Я вздохнула. Потом постучала.
Через несколько секунд дверь открылась, и я очутилась перед зеркалом. Зеркало улыбалось мне.
Почти все мои опасения испарились, и голова уже кружилась от эйфории. Я не люблю словосочетание «слепой восторг», но именно оно первым пришло мне на ум. Как точное описание моих тогдашних эмоций.
Моя близняшка. Вторая половинка меня. И такая красивая.
Неужели я не сплю и это не сон?
Пожалуй, лучше всего было то, что она глядела на меня с такой же радостью, как будто считала минуты до нашей новой встречи. У нее блестели глаза. Я чуть не разрыдалась.
