Каковы же были потери немецких авиасоединений в ходе первого дня боев? Согласно сводкам штаба 6-го воздушного флота, потери объединения генерала фон Грайма составили всего 7 машин (1 Ju-88, 2 Ju-87, 1 Bf-110 и 2 FW-190). Отметим, что эти же цифры были продублированы потом и в дневнике боевых действий ОКВ. Между тем список потерь 6-го воздушного флота, составленный на основе отчетов генерал-квартирмейстера, дает нам несколько иную картину. Согласно ему, было потеряно и повреждено как минимум 33 самолета. При этом, относя к списанным машинам те, процент повреждений которых превысил или был равен 40 %, мы получим, что безвозвратные потери 1-й авиадивизии за 5 июля составили 21 самолет (3 Ju-88, 8 Ju-87, 1 He-111, 7 FW-190, 1 Bf-110, 1 Bf-109). Таким образом, потери ВВС Красной Армии чуть менее чем в 5 раз превысили потери 6-го воздушного флота, а советские пилоты как минимум в те же 5 раз завысили свои успехи. Ради объективности надо отметить, что часть немецких самолетов стали жертвой зенитной артиллерии, а также были разбиты в авариях и катастрофах.
По мнению автора, соотношение потерь 1:5 является адекватным выражением уровня боевой подготовки, применяемой тактики и количественного соотношения противоборствующих сторон. Интересным фактом является также то, что в своем докладе в Ставку по итогам боев 5 июля командующий Центральным фронтом доложил всего лишь о 45 сбитых в воздушных боях самолетах противника[77]. Вероятно, генерал К. К. Рокоссовский оперировал предварительными данными штаба 16-й воздушной армии. Однако не может не вызвать удивление, что в результате последующего «уточнения» количество сбитых самолетов возросло более чем вдвое.
Итак, первый день сражения на северном фасе Курской дуги завершился. Действия экипажей 6-го воздушного флота позволили нанести тяжелые потери советской авиации в воздушных боях, а также оказать эффективную поддержку наземным войскам. В то же время частям 9-й армии генерала Моделя не удалось развить первоначальный успех. Потеря элемента внезапности, недостаток пехотных соединений, а также стойкое сопротивление частей 13-й и 70-й армий и массированные удары советской авиации сделали весьма неопределенными перспективы дальнейшего наступления на Курск с севера. О стремительном прорыве в стиле «танкового рейда» не могло быть и речи. Тревожный характер для командования 9-й армии носили и данные разведки, согласно которым: «6.7 следует ожидать, прежде всего, западнее железной дороги Орел — Курск, а также северо-западнее Малоархангельска, контратак вражеских танковых соединений»[78]. И действительно, уже на рассвете следующего дня свежие резервы 13-й армии при поддержке танков армии генерала А. Г. Родина нанесли мощный контрудар по передовым немецким частям.
2.2. Неустойчивое равновесие
(6–8 июля)
Итоги первого дня сражения в районе Курской дуги стали предметом пристального внимания Ставки. По воспоминаниям С. И. Руденко, во время вечернего доклада К. К. Рокоссовского Сталин особо интересовался вопросом о завоевании господства в воздухе. Можно предположить, что тяжелые потери, понесенные частями 16-й воздушной армии, не на шутку встревожили Верховного. Доклад командующего фронтом, ссылавшегося на ожесточенность боев и обоюдные тяжелые потери, вождя явно не удовлетворил. Из весьма обтекаемых строк воспоминаний бывшего командующего 16-й воздушной армией можно заключить, что Сталин выразил свое недовольство тем, что авиация не оказала заметного влияния на ход событий. Кроме того, он также поинтересовался, в силах ли командующий 16-й воздушной армией выправить создавшееся положение. Все же К. К. Рокоссовскому удалось убедить Верховного в том, что на следующий день вопрос с господством в воздухе будет «решен положительно». Несмотря на заверения полководца, Ставкой были приняты собственные меры к усилению авиационного руководства. На Центральный фронт срочно вылетел первый заместитель командующего ВВС Красной Армии генерал-полковник Г. А. Ворожейкин, получивший категорический приказ Сталина: «Чтобы завтра господство в воздухе было завоевано!»
В сложившейся непростой ситуации командованию 16-й воздушной армии было необходимо срочно принимать решительные меры по ликвидации провалов в организации боевых действий, приведших к фиаско в первый день оборонительного сражения. Первоочередного внимания требовало улучшение наведения истребителей с земли, для чего в войска выехали дополнительные офицеры из штабов соединений. Второй важнейшей задачей стала авиационная поддержка контрудара 17-го гвардейского стрелкового корпуса, а также частей 2-й танковой армии, призванных восстановить положение в центре и на левом фланге 13-й армии.
Очевидно, что внести сколько-нибудь существенные изменения в организацию боевой работы за короткую летнюю ночь было невозможно. Планируя авиационную поддержку контрудара 17-го гвардейского корпуса, командующий воздушной армией принял решение разделить эшелоны действий штурмовиков и бомбардировщиков 221-й бад высотами 1000 и 2000 метров соответственно. Как видно, силы бомбардировочной авиации, задействованные в этой операции, были представлены всего одной дивизией, тогда как наиболее мощное бомбардировочное соединение 16-й воздушной армии — 3-й бак (как и несколько истребительных и штурмовых авиаполков) оставалось в резерве генерала С. И. Руденко. Для создания у противника впечатления о большем количестве участвующих в налете машин группы ударных самолетов должны были делать несколько заходов на цель с разных направлений и высот.
Около 4:00, после короткой артиллерийской подготовки, а также удара штурмовой авиации, части 17-го гвардейского стрелкового корпуса перешли в наступление вместе с тремя дивизиями, наступавшими из района Малоархангельска. Нанеся поражение войскам противника, части советской пехоты уже в шестом часу вышли на рубеж 1-е Поныри — Дружовецкий — Бобрик. Отметим, что из мемуаров С. И. Руденко следует, что поддержку наступлению пехоты оказывали одновременно появившиеся в воздухе группы Ил-2 и бомбардировщиков «Бостон». Однако согласно архивным документам части 221-й бад вылетели на выполнение первого боевого задания после 6 утра, то есть когда стрелковые части уже добились своего успеха. Так, только в 6:08 в воздух начали подниматься группы «Бостонов» 57-го бап, а еще через 12 минут на задание отправились также соседние 8-й гв. и 745-й бап. Вероятнее всего, действия экипажей бомбардировщиков предшествовали наступлению в направлении Степь бригад 16-го танкового корпуса, которое, несмотря на возлагавшиеся на него надежды, успеха не имело. Головная 107-я танковая бригада, двигавшаяся на Бутырки, попала в организованную противником засаду и была практически вся уничтожена огнем тяжелых танков и САУ, потеряв почти 70 Т-34 и Т-70[79]. Не достигли заметных успехов и другие части корпуса.
Экипажи 221-й бад продолжали совершать вылеты вплоть до второй половины дня, бомбя скопления живой силы и техники противника в районах Сеньково, Новый Хутор, Озерки, Ясная Поляна, Подолянь, Верхнее Тагино. 6 июля оказалось для дивизии полковника С. Ф. Бузылева наиболее напряженным и богатым на потери днем за все время оборонительного сражения. На свои аэродромы не вернулось 16 «Бостонов», причем большая часть потерь пришлась на 8-й гв. и 745-й бап, лишившихся соответственно 7 и 6 машин. Потери сопровождавших бомбардировщики экипажей 282-й иад составили всего 5 Як-1.
