Его супруга пользовалась слишком большим успехом, чтобы не вызывать кривотолков. От родственников-басонщиков она узнавала о новых веяниях парижской моды и своими туалетами восстановила против себя всех женщин Тура. Сама того не желая, она вызывала зависть.
Устав от женских козней, госпожа де Бальзак предпочитала мужскую компанию. Она часто устраивала приемы. На этих приемах царило веселье, там шутили, расточали любезности; иначе почему здесь столь часто бывали важные государственные мужи: кригскомиссар, второй заместитель мэра, управляющие богоугодными заведениями, мэр?
От Мари-Шарлотты Лепаж, вдовы Жермена Брюлея, это общество знало обо всех государственных секретах и о «темном деле»: ограблении сенатора Клемана де Ри и взятии его в заложники ворами, о выкупе и освобождении, похожем на чудо. Процесс состоялся в Туре в 1801 году. Но о 19 днях плена, об инициаторах заточения де Ри, причинах его похищения Бернар-Франсуа получил секретную информацию, которая ставила под сомнение лояльность Фуше и полиции — в самый разгар сражения при Маренго.
Поскольку Бальзаки знали эту тайну, их нельзя было исключить из круга общения, даже если благополучие этой семьи вызывало жгучую зависть.
Кроме именитых граждан, которые приезжали к Бальзакам играть в карты, обсуждать сплетни или переброситься остротами, в Туре проживали англичане и испанцы — пленники чести, сосланные сюда под наблюдение префекта.
В 1809 году всех англичан, попавших в плен начиная с 1803 года во время боевых действий, отправили в Тур. Они образовали немного надоедливое не слишком дружное сообщество. Префект «просил Администрацию присылать как можно меньше англичан, поскольку их и так уже слишком много». Николь Мозе выявила около тридцати семей, чьи фамилии встречаются в туренских романах Бальзака «Стени», «Ванн-Клор», «Озорные рассказы», «Лилия долины». Эти английские семьи возбудили интерес Бальзака. Английские женщины проявляли обостренную чувственность и влюбленную покорность, А пары, жившие в согласии, соблюдали правила приличия. «Супружеская спальня — это священное место, куда доступ запрещен даже служанкам». И если английские мужчины возбуждали у женщин Тура любопытство, то француженки внушали англичанам страх. Получилось так, что английские семьи жили своей собственной жизнью и не имели обыкновения наносить французам визиты вежливости. Испанцы, напротив, были более общительны. Похоже, что в 1805 году госпожа де Бальзак поддерживала добрые отношения с испанцем Фердинандом Эредиа, графом де Прадо Костеллане. Все сходились во мнении, что «для испанца» он мал ростом, зато отлично сложен. Было известно, что он ухаживает за своими руками «при помощи многочисленных щеточек, которыми обычно пользуются женщины». Его довольно длинные волосы были прекрасно уложены. Он носил тонкое и чистое белье.
Между госпожой де Бальзак и Эредиа установилась нежная дружба. Свободный как ветер Эредиа обрел семейный очаг, где муж был слишком занят, и сделался незаменимым. Похоже, что он стал верным рыцарем госпожи Бальзак. Она оказала ему, страдавшему от одиночества, радушный прием, но их отношения никогда не опускались до фамильярности. Эредиа служил прикрытием для другой любви Лоры. И эта любовь не обошлась без последствий.
В 1807 году Жану-Франсуа Маргонну или де Маргонну исполнилось 28 лет. Он был на два года моложе Лоры Бальзак. Судя по многочисленным свидетельствам, на сей раз ошибиться невозможно: ребенок, родившийся в семье Бальзаков 21 декабря 1807 года, приходился Маргонну сыном. Бернар-Франсуа зарегистрировал ребенка в мэрии и окрестил в церкви в присутствии крестного отца младенца Анри-Жозефа Савари, который приходился Маргонну одновременно тестем и дядей. Савари и Маргонн подарили ребенку свои имена: Анри-Франсуа…
В семье ящик с секретами не был заперт на ключ. В 1832 году Бальзак написал матери, что собирается передать господину Маргонну весточку от Анри, которому исполнилось 25 лет. Годом раньше Анри уехал на остров Маврикий. В июне 1848-го Бальзак сообщал госпоже Ганской: «Господин де Маргонн приходится Анри отцом». Мари-Аликс Саллейкс, внебрачная дочь господина де Маргонна, была его единственной наследницей, но двести тысяч франков золотом он завещал Анри, плоду любви, которого лелеяла мать и осыпал подарками дед, господин Савари.
С 1803 по 1807 год, с четырех до восьми лет, Оноре жил с родителями. Он поступил в пансион Ле Ге «приходящим учеником по классу чтения». А его сестры посещали занятия в пансионе, который содержала семья Воке, турские владельцы типографии. В 1811 году их имя оказалось связанным с неким скандалом.
Воке входили в число тех семей, которые плодились и размножались вплоть до того, что «становились нацией». В «Сценах провинциальной жизни» Бальзак выводит семьи, похожие на питона, обвивающего дерево. Прочно осев в Туре в XVI веке, Воке заключали брачные союзы между родственниками, не желая допускать раздела имущества. Они «высоко держали планку» и навязывали городу свои законы. После Господа Бога были лишь Воке. Это у зятя владельца типографии Бернар-Франсуа купил ферму Сен-Лазар в 1804 году. При содействии префекта Поммереля одна из дочерей Воке в 14 лет вышла замуж за помощника типографа департамента. Зять и тесть основали торгово-банковский дом. Они полагали, что их авторитет зиждется на солидной основе. В одночасье они скупили земли в разных районах Франции. Один из Воке стал администратором департамента. Он получил высокую должность в Генеральном казначействе. В 1808 году новый префект Ламбер потребовал провести расследование. В ходе расследования выяснилось, что у Казначейства и у частного предприятия семьи Воке, владельцев типографии, была общая касса. И Воке присвоили себе 700 тысяч франков. В Туре разразился грандиозный скандал.
Типографию Воке выкупит Мам, а к 1835 году, когда Бальзак напишет «Отца Горио», фамилия Воке уже канет в Лету. Семьи, похожие на Воке, которые держали в своих руках город, район, религию, вновь появились в Туре, Алансоне, Немуре… но уже на страницах «Человеческой комедии».
СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ
Как проводили родители вечера вместе с детьми? Читали ли они вслух Библию, основные цитаты из которой следовало знать назубок? Ведь эти тексты учат жить во имя будущего, любить свою семью, быть преданным близким и отечеству, почитать Бога и уважать самого себя. От них исходит сверхъестественная энергия.
Детские впечатления Бальзака, на всю жизнь врезавшиеся в память, — это Бытие, Золотой век, царивший до тех пор, пока люди не стали совершать ошибки, свойственные цивилизованной жизни. Исход, из которой дети узнали об этапах жизни человечества. Книга Судей, в частности история Самсона, повествует о том, с каким упорством жители защищали свою страну вплоть до того дня, когда Самсон, на свое несчастье, прельстился чувственной жизнью. При столкновении с могуществом Женщины мужчина теряет свою силу. «Пятикнижие» — это Закон, это откровения Моисея, который успешно осваивал бесплодную землю и тем самым стал предтечей инженеров и агрономов: он оросил пустыню.
«Песнь песней», «поэма души, помнящей о небе», — это еще и поэма, утверждающая, что никто никогда не любит в полной мере свою единственную возлюбленную. Как же иначе можно идти к венцу, не торопясь, тщательно рассматривая во всех подробностях прелести невесты, узнавая все о человеческом теле, каждая часть которого сравнима с тем, что есть самого прекрасного в мире? По мнению Жана-Эрве Доннара, изучавшего тему «Бальзак читает Библию», книга пророка Даниила и в особенности пир Валтасара часто возникают между строк «Человеческой комедии», чтобы напомнить богачу, что он и так уже богат и не должен отнимать последний кусок у бедняка.
