Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
— Есть проблема, товарищ Сталин. В наркомате иностранных дел нет фашистских флагов.
— Попробовали бы они у вас быть, — усмехнулся Коба.
— Пошлите на «Мосфильм». Там снимаются антифашистские фильмы.
Отправили посланца на студию. Оказалось, Ежов успел расстрелять прежнего кладовщика как раз за хранение этих флагов. На студии в страхе клялись, что никаких флагов не хранится, после съемок все уничтожается. Обыскали склад. Один флаг нашли. С кладовщиком случился инфаркт.
Утром 22 августа поступило сообщение от Ефрейтора.
«22 августа Риббентроп и многочисленная делегация на двух «Кондорах» вылетела из Берлина. Риббентроп летел на гордости немецкой авиации — личном самолете Гитлера. На ночь они приземлились в Кенигсберге, где министр получал последние инструкции от фюрера. Гитлер провел у телефона полночи. Кроме Пакта о ненападении Риббентроп вез с собой нечто. Но никто не знает, что именно».
Кроме того, Ефрейтор донес, что Гитлеру пришлось объясняться со своей партией. Он дал секретное указание разъяснить всем ее членам, что договор является лишь временной мерой и совершенно не меняет враждебного отношения к Советам. «Наступит миг — флаг со свастикой заполощется в Москве на месте серпа и молота».
Нервничал и Коба. Велел вызвать Шуленбурга и указать послу, что сообщение о прилете Риббентропа должно быть опубликовано одновременно — в Берлине и в Москве лишь на следующий день после его прибытия в Москву. Коба хотел взять день на размышления о том, как объявлять обо всем миру и, главное, коммунистам в Европе.
Гитлер обманул тотчас. Он поторопился сделать наше отступление невозможным. Уже вечером передача немецкого радио внезапно прервалась, и диктор сказал невероятное: «Имперское правительство и Советское правительство договорились заключить пакт о ненападении. Для ведения переговоров имперский министр иностранных дел прибудет в Москву».
Шок во всем мире! Газеты захлебывались от предположений.
— И невинность соблюсти, и капитал приобрести нелегко, — пробурчал Коба. — Но встречать подлеца будем теперь совсем скромно.
Загадка булгаковской пьесы
Кажется, в том же в августе, в самых первых числах, Коба сказал мне:
— Говорят, драматург товарищ Булгаков написал очень неплохую пьесу про нашу с тобой забастовку в Батуме. Ее хочет ставить МХАТ, думаю, разрешим товарищам? МХАТ — прославленный коллектив. Они умудрились неплохо исправить пьесу товарища Булгакова «Дни Турбиных». Хмелев обаятельно играл. Мне даже как-то приснились его усики. Сейчас он хочет играть товарища Сталина. Думали ли мы, что нас будут играть замечательные артисты?
«Нас» — это значит «его»!..
Жена рассказала, что «вся Москва» полнилась слухами о пьесе Булгакова. МХАТ планировал выпустить спектакль в день шестидесятилетия Кобы. Все правильно: первый театр страны ставит пьесу о первом человеке. Остальные театры приготовились одновременно поставить эту же пьесу к юбилею моего великого друга. Большой обратился в ЦК с просьбой разрешить создать оперу по пьесе «Батум». Обо всем этом Коба сообщил мне, добро смеясь:
— Будут нас с тобой и петь, Фудзи. — И вслед любимое: — Думали ли мы?!
Однако конец этой истории оказался удивительным.
Приблизительно за несколько дней до приезда Риббентропа я застал Кобу в опасной ярости.
В этот момент по громкой связи раздался голос Поскребышева:
— Глава Реперткома… — (Репертуарного комитета, ведавшего репертуаром театров), — у телефона.
— Вы что, с ума все посходили?! В этой говенной пьесе какая-то гадалка предсказывает судьбу товарищу Сталину! Священник ругает его «дьяволом»! Сообщите во МХАТ, что ЦК решительно против постановки пьесы. Зачем рассказывать о юности товарища Сталина? Он ведь еще не был товарищем Сталиным! Он был самым обычным молодым человеком, Иосифом Джугашвили. И запомните: никогда не надо вкладывать в уста товарища Сталина глупые чужие слова, — он бросил трубку и закончил негодующе: — Этой пьесой товарищ Булгаков решил схитрить — навести мосты с советской властью. Шалишь! Не люблю неискренних людей!
Я был изумлен. Между фразой «Товарищ Булгаков написал очень неплохую пьесу» и словами «говенная пьеса» не прошло и месяца.
И мне стало любопытно разузнать, почему мой друг вдруг ополчился на «очень неплохую пьесу про нашу с тобой забастовку».
Я поговорил на Лубянке с товарищем, занимавшимся писателями. Оказалось, Булгакову не хватало материалов о юности Кобы. Он вместе с постановщиками спектакля придумал отправиться в Грузию — собрать документы и найти живых очевидцев событий, поговорить с ними и потом дописать пьесу.
Булгаков и группа мхатовцев весело ехали в поезде, когда на одной из станций в поезд принесли телеграмму: «Надобность в поездке отпала, возвращайтесь в Москву».
Загадка была несложной. Судьбу пьесы, уверен, решила эта поездка! Не следовало ехать Булгакову на нашу маленькую Родину. Мой подозрительнейший друг этого не хотел. Не хотел, чтобы, знакомясь с молодостью Вождя, Булгаков и мхатовцы поговорили с нашими стариками партийцами. С теми редкими гордыми стариками, которых Коба не успел убить. Они, потерявшие друзей и родственников, могли поведать московским гостям старые темные слухи об «осведомителе Кобе».
Искушение дьявола
Риббентроп, летевший на двух самолетах со множеством прислуги и сопровождавших лиц, явно хотел шумного — на весь мир — пышного прибытия в Москву.
Но мой друг, как всегда, сам детально разработал всю пьесу.
В первом акте Риббентропа должны были огорошить… неприятием!
Один из моих агентов находился среди риббентроповской свиты, и я отправился на аэродром поглядеть на встречу.
Самолет приземлился. Риббентроп появился на трапе. Как ему было интересно увидеть летное поле столицы заклятого врага! Сошел с трапа, пошарил глазами — заметил немецкое посольство в полном составе. Рядом — жалкая кучка встречавших русских. Наши представились: второй заместитель наркома иностранных дел, шеф протокола… И, кажется, все! Встречали оскорбительно, демонстративно убого.
Посол граф Шуленбург повез чертыхающегося министра к себе, в здание посольства, ибо Коба велел не предоставлять Риббентропу помещения. В посольстве и в квартирах немецких дипломатов кое-как разместили его огромную свиту.
Как сообщил мой информатор, после устроенного Шуленбургом импровизированного завтрака нацистский министр, невыспавшийся и злой, отправился на переговоры. Шуленбург сказал, что они будут проходить в кабинете Молотова. Риббентроп понял: Сталин переговоры игнорирует.
Помпезность его приезда стала выглядеть совсем смешно. Он в бешенстве доложил обо всем Гитлеру.
Но к изумлению Риббентропа его привезли… в Кремль! Именно здесь оказался кабинет Молотова. Риббентроп простодушно захотел перед заседанием осмотреть «легендарный Кремль» — погулять по «твердыне коммунизма». Но шеф протокола сухо извинился: это не предусмотрено программой. И когда Риббентроп окончательно убедился, что ничего, кроме унижений, приезд не сулит, его повели в кабинет Молотова.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
