— Это — светлячки, — объяснил Амхал. — Эти насекомые светятся. Много лет тому назад, когда в лесу зажигались огоньки, люди говорили, что это духи.
Девушка вопросительно взглянула на своего спутника.
— Такие крошечные создания ростом с ладонь, с огромными цветными глазами, с разноцветной шевелюрой и маленькими прозрачными крыльями. Ночью они излучали легкий свет, словно светлячки.
— Они, должно быть, были восхитительны…
— Говорят, что из них в живых остался всего только один и он живет в Великом Лесу Земли Ветра. Он, единственный из своего племени, обречен на бессмертие. По ночам одинокий печальный огонек освещает его медленное блуждание по лесу.
Адхара подумала про одиночество этого последнего духа и о путниках, которые шли на этот свет, когда сбивались с пути. Она, брошенная всеми, казалось, чем-то походила на них, а Амхал был словно дух, ее печальный свет в мире тьмы.
Молодой человек указал пальцем на что-то впереди себя:
— Эти огоньки из селения Чирсио. Там есть довольно милая гостиница, и к тому же я знаю ее хозяйку. Ты проведешь очень приятный вечер, вот увидишь, а быть может, пребывание там поможет отчасти вернуть тебе память.
Адхара улыбнулась. Было что-то завораживающее в этом воздухе, и, как знать, наверное, и в самом деле все возможно. Они направились по утоптанной тропинке, ведомые только светом месяца да этим мерцающим сиянием из леса. Спустя некоторое время перед ними предстала деревушка. Это было скопление деревянных строений с соломенными крышами, расположившимися вокруг водного потока. Некоторые из домов стояли на сваях. Адхаре показалось, будто это волшебное место находилось в самом центре заколдованного леса.
И тем не менее по мере приближения холод сковал все ее тело. Похоже, что Амхал испытывал те же ощущения, поскольку, едва приблизившись к домам, он крепко сжал рукоять своего меча.
Над главными воротами возвышалась деревянная арка, незатейливая, но выполненная добротно, с двумя металлическими опорами для факелов. Один из них находился на своем месте, в то время как другой лежал на земле и отбрасывал тлеющие искры, те самые, что виднелись из леса. Амхал замер на месте и рукой остановил свою спутницу. А вокруг вовсю стрекотали сверчки.
— Здесь что-то не так.
Окна в некоторых домах были темными и пустыми, словно глазницы черепа, другие же были наглухо забиты.
— В последний раз, когда я был в этом селении, здесь вовсю кипела жизнь.
Адхара машинально ухватилась за кинжал. Однако все выглядело так спокойно и так тихо…
Амхал, не вынимая меча из ножен, но и не выпуская из рук его рукоять, сделал первый шаг.
В деревне стояла гробовая тишина. Улицы были пустынны, одни факелы полностью истлели, другие просто валялись на земле. Адхара чувствовала, что за ней наблюдают. Некто шпионил за ними, желая оставаться незамеченным.
— Может, лучше уйти отсюда… — заикнулась она.
Амхал ничего не ответил. Он был весь в напряжении, и на его лице было то же выражение, что и в тот вечер, когда он спас девушку. Его движения были осторожны, но при этом четко выверены, словно он знал эту местность.
Молодые люди остановились напротив гостиницы с деревянной вывеской. Логово… а дальше неразборчиво. Часть вывески была уничтожена огнем.
— Это здесь? — тут же спросила его Адхара.
Амхал только кивнул в ответ.
Двери в гостинице не было, ее окна почернели от дыма и огня. Должно быть, после случившегося прошло не так много времени, потому что все еще чувствовался едкий запах гари.
Амхал вошел внутрь.
— Не думаю, что это хорошая мысль, — попыталась предостеречь его Адхара, но молодой человек уже скрылся во мраке.
Девушка еще некоторое время постояла на пороге, а затем решила пойти вслед за ним.
Стены зала гостиницы были целиком покрыты копотью. На полу — толстый слой пепла и тлеющие угли. Некоторые оставшиеся невредимыми столы были опрокинуты наземь. От балкона осталось всего несколько почерневших деревянных обломков, а стоявшие на шкафах бутылки и кастрюли были разбиты вдребезги. Адхара подошла к Амхалу и сжала его руку.
Казалось, что он снова пришел в себя.
— Может, ты и права, что это была не самая лучшая мысль.
— В лесу лучше, — добавила девушка.
— В лесу лучше.
Молодые люди осторожно вышли из гостиницы и пошли назад той же дорогой, по которой пришли. Затем они свернули с прежнего маршрута, но только потому, что им показалось, что они нашли более короткий обратный путь. Наконец они оказались на небольшой площади. С одной стороны находился деревянный мост, под которым протекали воды бурлящего потока. Прямо напротив снова оказалось деревянное сооружение, но на этот раз более изящное в сравнении с теми, что они увидели до этого. Двери главного входа были искусно украшены. Наверху виднелась какая-то надпись. Адхара не смогла разобрать — то ли Теевар, то ли Тиинар. Одна из дверей была чуть прикрыта, из-за нее раздавался тихий протяжный стон. Девушка почувствовала, как мороз пробежал у нее по спине. Что-то говорило ей, что нужно было уходить отсюда как можно скорее. Но Амхал, похоже, так не думал. Он поспешно направился к строению. Девушка ухватилась за край плаща своего спутника, чтобы удержать его.
— Кому-то сейчас очень плохо, и он нуждается в помощи, — возразил он.
— Если бы так было, они наверняка покинули бы дом, чтобы прийти ему на помощь.
— Здесь никого нет.
Девушка подошла к Амхалу.
— Здесь полно глаз, что следят за нами, — прошептала она.
— Откуда ты это знаешь? — с некоторой усмешкой в голосе спросил ее молодой человек.
— Я это чувствую.
Амхал, простояв в нерешительности еще мгновение, повернулся назад и без промедления направился в сторону строения. Девушка, не переставая судорожно сжимать в своей руке рукоять кинжала, была вынуждена вопреки собственной воле последовать за ним.
Внутри было совсем темно: повсюду чувствовался тошнотворный приторный запах. Оба шли, закрыв рукой рот; Адхару едва не стошнило. Амхал достал из заплечного мешка огниво с затравочным порохом и зажег то, что осталось от факела в углу комнаты. Их взору предстало кошмарное зрелище. С боку валялись нагроможденные одна на одну лавки, которые, по всей видимости, были частью внутренней обстановки, а на полу лежало по меньшей мере пять или шесть тел. Завернутые в белые саваны с проступившими пятнами крови, они неподвижно покоились посреди комнаты, словно куча грязного тряпья. Стоны заполняли все пространство помещения, словно исходили из-под глинобитного пола или от стоявшей в самом его конце довольно грубой статуи, изображающей мужчину: его лицо выражало явное благодушие, его волосы развевались на ветру, в одной руке он держал молнию, а в другой меч.
