Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Лечение в клинике пошло Эйке на пользу — видимо, ему действительно давно требовалось проконсультироваться с врачами. Тем более что его состояние хотя и вызывало определенные вопросы, все же буйнопомешанным назвать его было нельзя и отчет о своих действиях он себе отдавал. Скорее у него наблюдалось психомоторное возбуждение. Уже через несколько недель местные психиатры оценили его положение как стабильное и отметили значительное улучшение. Эйке написал Гиммлеру несколько писем, в которых раскаивался в содеянном и просил о возврате на службу; лечащий врач также констатировал, что причин для дальнейшего содержания Эйке в клинике нет. Кроме того, на руку Эйке сыграло и то, что в эти месяцы всем в общем-то было не до него: в Германии бешеными темпами шла нацификация страны, нацистские иерархи бешено боролись за новую компетенцию, стараясь обойти своих соперников по партии. Одновременно набирали силу СА, численность которых росла в геометрической прогрессии — так же как и амбиции Эрнста Рёма. В этой ситуации никому уже не было дела до психически неуравновешенного оберфюрера СС, тем более не имевшего должности — Бюркель вполне удовлетворился тем, что изгнал Эйке с подконтрольной территории.
Во главе системы концлагерей
Выждав еще месяц, Гиммлер распорядился освободить Эйке. Тем более что подобные ему сотрудники были в этот момент очень нужны рейхсфюреру СС. Все дело в том, что Гиммлеру удалось установить контроль над несколькими концентрационными лагерями, буквально вырвав их из рук СА. Важнейшую роль играл лагерь, находившийся в 17 километрах к северо-западу от Мюнхена, близ маленького городка Дахау — с игрушечными домиками и прекрасным дворцом Виттельсбахов на холме. Здесь положение было неблагополучным — ставший комендантом Гильмар Вэккерле набрал в охрану «старых бойцов», которые дисциплиной не отличались. В лагере процветали совершенно открытая коррупция и откровенный неуправляемый террор, а что еще хуже: неуправляемые эсэсовцы позволяли себе рассказывать о своих подвигах в пивных, что приводило к нежелательной утечке информации. Гиммлер счел, что Эйке, имевший опыт организации лагерей и, таким образом, управления значительным количеством людей, размещенных на ограниченной площади, является лучшей кандидатурой. Тем более что куда-то девать его было надо, а дорога в Рейнпфальц была закрыта — Гиммлер не собирался лишний раздражать стремительно набиравшего силу Бюркеля.
26 июня 1934 года Эйке был выписан из психиатрической клиники и зачислен офицером для особых поручений в штаб группы СА «Юг». В тот же день он сменил Вэккерле на посту коменданта концлагеря Дахау. (Уже 1 июля 1933 года против Вэккерле, а также лагерного врача Нюрнбека и старшего секретаря канцелярии Муцбауера выдвинуто обвинение в пособничестве убийству — причем не заключенных, а своих же товарищей. Дело замяли. Свою карьеру Вэккерле закончил штандартенфюрером в войсках СС — он погиб в июне 1941 года под Львовом.) Эйке навел порядок в подотчетном лагере со стремительной скоростью: он уволил почти половину охраны лагеря, разработал жесткие правила поведения для заключенных (утвержденные 1 ноября 1933 года), которые четко регламентировали жизнь концлагеря. Причем за малейшее нарушение следовало крайне жестокое наказание, часто несоизмеримое по тяжести с проступком: за малейшую провинность заключенные помещались в карцер или назначались телесные наказания — в основном удары плетью (обычно за мелкие проступки назначалось 25 ударов). Правила, введенные Эйке, произвели впечатление на Гиммлера, который вообще любил всяческую мелочную регламентацию. После того как все концлагеря Германии перешли под контроль СС, эти правила были распространены на всю подконтрольную Германии территорию. Они являются прекрасной характеристикой психического состояния самого Эйке, человека который их составил. Учитывая, что это важно для понимания того, каким был Эйке и как командир, приведем лишь две статьи из Правил:
«Статья 11. Нарушители нижеследующих правил считаются агитаторами и подлежат повешению, а именно:
— всякий, кто… занимается политикой, произносит агитационные речи, организует группировки, слоняется без дела и отвлекает других;
— всякий, кто сообщает подлинные или лживые сведения о концлагере, а также распространяет россказни о зверствах для передачи врагам в целях ведения пропаганды, кто получает подобную информацию, хранит ее, разбалтывает другим, незаконно переправляет из лагеря иностранцам и т. д.
Статья 12. Нарушители нижеследующих правил считаются бунтовщиками и подлежат расстрелу на месте либо позднее повешению:
— каждый, кто нападет на охранника или офицера СС;
— каждый, кто отказывается повиноваться или работать по наряду;
— каждый, кто кричит, говорит громким голосом, подстрекает, выступает с речами во время движения в строю или во время работы».
Жестокие порядки, установленные Эйке в лагере, имели своей целью не только полное подавление воли заключенных. Другой важнейшей задачей было и формирование вышколенных, готовых безоговорочно выполнить любой приказ частей охраны. Отставной унтер-офицер получил возможность наконец на практике удовлетворить свою болезненную тягу к железной дисциплине и беспрекословному повиновению. Эйке сделал все возможное — и добился в этом успеха, — чтобы убить в своих подчиненных любое сомнение в целесообразности приказа, чтобы избавить их от каких бы то ни было угрызений совести. Ему нужны были автоматы, выполнявшие его волю, — так же как он сам был готов беспрекословно и с максимальной жестокостью выполнить волю вышестоящего руководства (правда, под этим руководством он подразумевал только Гитлера и Гиммлера). Автор самой известной книги об СС, западногерманский историк Гейнц Хёне считал, что «под опытным руководством Эйке любой, в ком еще сохранились малейшие остатки порядочности, очень скоро превращался в бесчувственную скотину».
Деятельность Эйке в Дахау показала Генриху Гиммлеру, что он не зря вызволил своего подчиненного из психиатрической клиники. Чтобы показать свое расположение верному коменданту, Гиммлер 30 января 1934 года присвоил ему звание бригадефюрера СС и одновременно расширил его полномочия. А такие люди, как Эйке и подготовленные им охранники, были в этот момент чрезвычайно нужны Гиммлеру. Назревал решительный бой с СА Эрнста Рёма, который, опираясь на почти два миллиона штурмовиков, претендовал на первые роли в нацистском государстве. Иллюзий у рейхсфюрера СС не было — если Рём добьется своего, то СС, которые до сих пор считались составной частью СА, полностью утратят самостоятельность и выродятся в части почетного караула. Не только Гиммлера раздражали действия Рёма. Против начальника штаба СА выступили и Герман Геринг, и Йозеф Геббельс, и высшие партийные функционеры, и генералы рейхсвера.
На кого бы позже ни возлагали ответственность за «Ночь длинных ножей», можно с полным правом сказать: важнейшую роль в ней сыграли именно СС. И Эйке был одним из главных действующих лиц. Прошел лишь год и несколько дней, как он пришел в Дахау и начал свои «реформы», как его вышколенные люди-автоматы оказались востребованы для проведения «государственного дела» — вместе с «Лейбштандартом» Зеппа Дитриха им предстояло подавить «мятеж Рёма».
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
