Среди историков нет единого мнения о том, был ли Борис Годунов включен в состав регентского совета, получившего от Ивана IV распоряжение заботиться о Федоре Ивановиче и делах правления, до коих ум наследника почти не доходил. Но это не особенно важно, поскольку влияние Б.Ф. Годунова на нового царя с первых месяцев правления было огромным, можно сказать, доминирующим, если сравнивать с иными персонами (кроме, пожалуй, царицы). Был ли Борис Федорович одним из официально назначенных регентов, не был ли, но по уровню реального влияния на дела он превосходил любого из регентов. Кроме того, Годуновы занимали три места в Боярской думе: Дмитрий Иванович и Борис Федорович имели боярский чин, а Степан Васильевич — окольнический. Их близкая родня — Сабуровы — имела еще два места: боярское и окольническое. Иван Васильевич Годунов неоднократно хаживал в походы воеводой и был опытным военачальником. Еще до венчания Федора Ивановича на царство боярский чин и должность дворецкого получил Григорий Васильевич Годунов. Борису Федоровичу досталось звание «конюшего», означавшее номинальное первенство среди бояр. В день восшествия Федоpa Ивановича на престол боярами сделались Семен и Иван Васильевичи Годуновы, притом последний оказался затем во главе приказа Казанского дворца и наместничал в Рязани.
Мало того, Годуновы имели сильных союзников, также прочно удерживавших места на Олимпе власти. Их друзьями и сторонниками являлись князья Хворостинины, среди которых выделялся Дмитрий Иванович — военная «звезда» России XVI столетия, «автор» нескольких выигранных сражений. У него с давних пор был думный чин окольничего, сменившийся в 1584 году боярским чином. Князь Д.И. Хворостинин обладал колоссальным тактическим опытом и стал одним из ведущих полководцев царствования.
Менее прочное, но все же союзничество связывало Годуновых с князем Федором Михайловичем Трубецким. А это был исключительно знатный аристократ из Гедиминовичей, к тому же боярин и весьма опытный воевода. К началу 1585 года боярами станут еще два представителя этого рода — князья Никита и Тимофей Романовичи Трубецкие.
Бориса Федоровича поддерживал также князь И.М. Глинский, женатый на другой дочери Малюты Скуратова и, таким образом, приходившийся ему свояком. Еще один весьма знатный аристократ — намного знатнее самих Годуновых — и еще один крупный военачальник.
В дополнение к этим людям «партия» Годуновых могла опереться на кое-кого из «худородных выдвиженцев», в том числе на царского любимца Андрея Петровича Клешнина.
Иными словами, вступая в борьбу с могущественными Шуйскими, Б.Ф. Годунов располагал отличными картами для дерзкой политической игры. Более того, он сумел присоединить к ним «козырного туза», давшего, думается, решительный перевес в силах. В роли последнего выступила еще одна сильная придворная группировка — Романовых-Захарьиных-Юрьевых. Они оказались на стороне Годуновых, когда наступил решающий момент противоборства.
Старый боярин Никита Романович Юрьев, знатнейший среди русских аристократов, не имевших княжеского титула, популярный в народе, весьма богатый человек, опытный воевода, приходился, ко всему прочему, братом первой жене Ивана Грозного. Поэтому род его, и без того находившийся на верхнем этаже знатнейших семейств Московского государства, теоретически мог заявить права на престол. А за ним стояла многочисленная родня, в том числе крупные фигуры: князь Ф.М. Троекуров (стал боярином в 1584 году, крупный дипломат), князь И.В. Сицкий (стал боярином не позднее февраля
1585 года, видный военачальник еще при Иване Грозном), князь Д.П. Елецкий (окольничий с 31 мая 1584 года). Сила немалая! Однако позиции группировки ухудшались тем, что ее лидер ослабел от тяжелой болезни: даже иностранные дипломаты видели, что ему недолго осталось жить.
Годуновы и Романовы-Захарьины-Юрьевы скоро заключили «союз дружбы» в борьбе за власть. Годуновы были далеко не столь знатными, как их партнеры, однако и те и другие уступали Шуйским, Мстиславским, Воротынским, а главное — принадлежали одной среде: древнему московскому боярству, коренным служильцам московских государей. Но если Годуновы смогли извлечь из этого союза максимум пользы для себя, то их союзники успели получить не столь уж много.
Важно понимать, какова была ставка в сложной политической игре, шедшей на протяжении первых лет царствования Федора Ивановича.
Конечно, на первом плане видна борьба за влияние на государственные дела, на распределение чинов при дворе, в Думе, приказах, на воеводстве в городах и полевых соединениях. Подобное противоборство «партий» в тех или иных формах существует, наверное, при всяком монаршем дворе. Для Московского государства и Российской империи оно является частью повседневной жизни военно-служилого класса. Однако за очевидными явлениями политической реальности скрываются не менее важные, но далеко не столь заметные процессы. Они вроде валунов под темной водой: трудно заметить их с палубы корабля, зато легко получить гибельную пробоину от столкновения с ними.
Действиями многих великих честолюбцев руководил в то время один факт, относящийся скорее к медицине, чем к политике. Ирина Годунова, пусть и ставшая царицей, на протяжении многих лет не могла произвести на свет жизнеспособного ребенка.
Таким образом, очень долго оставался открытым вопрос, кто станет преемником Федора Ивановича. И вожди придворных партий скрупулезно просчитывали: сколько шагов отделяет их от престола российского? Каковы шансы? Из этого простого факта растут многие столкновения времен Федора Ивановича, более того, именно в него уходят корнями основные события великой Смуты начала XVII века.
Гордиев узел противоречий возник по той причине, что каждая «партия» располагала как минимум одним претендентом в преемники.
Ближе всех к трону стояли Нагие. Но они сами по себе оказались слишком слабы, никто из великих людей царства не решился «поставить» на них. Напротив, их удаление из Москвы, надо полагать, отвечало интересам всех главных группировок. А своими силами они даже не сумели сохранить жизнь потенциальному наследнику — царевичу Дмитрию[27].
Шуйские, как «принцы крови», стояли на шажок дальше, но их шансы были ощутимыми. И в 1606 году им все-таки удастся поставить своего царя — первого и последнего Шуйского среди государей российских. Их союзники Мстиславские стояли еще дальше от престола. Однако… Великим князьям литовским, ведущим свой род от Гедимина, подчинялись десятки русских городов к западу от московско-литовского рубежа. Не столь уж невозможной выглядела ситуация, когда князю-Гедиминовичу подчинятся города, лежащие восточнее… А князь И.Ф. Мстиславский среди российских Гедиминовичей имел старшинство. Ненамного отставал от него князь Федор Михайлович Трубецкой — такой же Гедиминович, только стоявший ближе к «партии» Годуновых. Мстиславских и Трубецких отличала одна генеалогическая деталь: матерью князя Ивана Федоровича была племянница Василия III, иначе говоря, он был не только Гедиминовичем, но и — по материнской линии — Рюриковичем, потомком великого князя Ивана III Великого по прямой. Мстиславские, таким образом, приходились не столь уж далекой родней и государю Ивану IV, и государю Федору Ивановичу. Это давало им право на серьезные претензии… если русский трон освободится и очередь из «претендентов» на него рассеется.
