Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156
– Очень сытный пирог. Вы, кстати, знаете, Алексей, что так наедаться на ночь не полезно для здоровья? Могут быть неприятности с печенью.
– Да? – простодушно удивился тёти-Фирин жилец и подлил себе чаю. – А я-то радуюсь, какое тесто лёгкое, прямо, знаете, словно мимо желудка проскакивает. Как всё первый кусок ем…
Дело медленно, но верно переходило на личности, причём Алёша действовал по принципу яблока, свисающего сверху на нитке: ни за что не укусишь «без рук», только сам слюнями зальёшься. Тётя Фира в очередной раз дерзнула вмешаться:
– Мишенька, а можно спросить, какой у тебя в Питере интерес? То есть геше… бизнес?
Моня не спеша отряхнул с костюмных брюк крошки и ответил с той долей небрежности («…аспирантура в Гарварде – это не важно, и что на Нобелевскую выдвигают – это тоже не важно…»), которая, по мнению многих, призвана подчёркивать истинную значимость дела:
– Да так, ничего особенного… я теперь работаю холдинг-центре «Надёжность, Нравственность, Благородство». Может, слышали – в прессе нас чаще проста «ННБ» называют…
Нас!.. Эсфирь Самуиловна уставилась на него чуть ли не с благоговением. Сколько ни было в той самой прессе скандальных разоблачений, слова типа «франчайзинг», «фьючерсная компания» или «холдинг-центр» всё ещё оказывали на неё воздействие, близкое к гипнотическому.
Зато Алексей неожиданно фыркнул. Громко, очень ехидно и без тени почтения:
– А главным начальником кто? Не Микешко? Тот самый, который в девяносто пятом году…
– Послушайте!.. – возмущённо перебил Моня. Его терпению наступил предел. – Я вообще не понимаю что вы здесь делаете? Вас пригласили чаю попить, – вы попили? И что вы всё время вмешиваетесь в чужой разговор? Мы спрашивали вашего мнения?..
Тут тётя Фира потеряла дар речи и только беспомощно переводила взгляд с одного на другого. Снегирёв усмехнулся.
– Бесэдер…[9]– проговорил он, пожимая плечами. – Не буду мешать…
Сгрёб на тарелку ещё два куска пирога, взял чашку, поднялся и ушёл к себе через маленький тамбур, отделявший тёти-Фирины владения от коридора. Кот Васька распушил хвост и, несыто мяукая, помчался следом за ним. «Норвежский лесной» рассчитывал на добавку и имел основания полагать, что там ему не откажут.
Когда бывала возможность, Снегирёв любил поваляться на диване с книжкой. Читать что-нибудь не требующее умственного труда, беззаботно погружаться в дремоту… просыпаться и продолжать чтение. По его меркам это было совершенно неприличное расслабление (завершающий штрих – кот, уютно свернувшийся на животе…), однако старинные диверсантские навыки и тут брали своё.
Узкая и длинная комната, где он обитал, в «проклятое царское время» представляла собой закоулок для горничной. После революции, в эпоху уплотнений, стену отделявшую его от гостиной, сломали, получив двадцатиметровую комнату с двумя разномастными окнами. Такой она и досталась в далёком теперь пятьдесят восьмом счастливому новосёлу – Фирочке Файнберг. Спустя годы та восстановила историческую справедливость, превратив воссозданный «чулок» в нечто вроде кладовки, однако вместо былой кирпичной стеньг между комнатами теперь стояла всего лишь тонкая перегородка. Она великолепно проводила все звуки, и настал момент, когда недреманный инстинкт подтолкнул Алексея, докладывая: на сопредельной территории что-то не вполне так, как всегда. Он отложил книжку, прислушался и сразу всё понял. Из-за переборки доносилось размеренное мужское похрапывание. А вот обычного алгоритма шорохов и шагов, сопровождавшего тёти-Фирин отход ко сну, так и не произошло. Как и приглушённого ритуала проводов гостя.
Он сказал себе, что это его не касается, и перевернул страницу. Потом всё-таки отложил Дика Фрэнсиса, слез с дивана и пошёл проверять.
Тётю Фиру он обнаружил на кухне. Она, оказывается, принесла туда маленькую настольную лампу и тоже пыталась читать, но мало что получалось. Книжка в мягкой обложке то и дело падала из руки, а седая голова неудержимо клонилась.
– Тётя Фира!.. – страшным шёпотом окликнул её Снегирёв. – Вы вообще-то чем тут занимаетесь?..
– Я… я… – Старая женщина испуганно проснулась и зашарила в поисках свалившихся очков. – Бессонница у меня, Алёша.
– Ага, – кивнул он. – Я уж вижу.
Тётя Фира страдальчески заморгала:
– Тогда зачем спрашиваете?..
– Да так. Интересно стало, с какой радости этот поц[10]в вашей комнате дрыхнет, а вы на кухне сидите… – Он проворно нагнулся и, к полному ужасу тёти Фиры, поднял оказавшуюся на полу «нелегальную литературу»: – Ещё и хлам какой-то читаете…
У неё чуть отлегло от сердца, ибо «Убийца на понедельник» на него ни малейшего впечатления не произвёл и к ненужным ассоциациям не подтолкнул. Она поспешно убрала книжку в карман и слегка поджала губы:
– Не говорите такого про Монечку. Во-первых, он хороший мальчик, а во-вторых, вы же его совершенно не знаете.
Алексей искренне изумился:
– А чего ещё я про него не знаю?
– Не надо, Алёша, Монечка, он… он такой неприспособленный… И здоровье… Вам не понять…
– Да где уж мне. Так, значит, Софья Марковна его к вам, потому что у вас вроде как две комнатки, а у неё однокомнатная? И не в кухне же на раскладушке ему, неприспособленному, ночевать?
Эсфирь Самуиловна едва не расплакалась:
– Алёша, поймите, он же у меня на глазах вырос. Я его вот таким помню. Он мне как сын…
– О Господи, – вздохнул Снегирёв. – Ну ладно, тётя Фира, пошли.
– Куда?..
– Спать.
Она попыталась отговориться, дескать, у неё в самом деле бессонница, ей здесь очень хорошо и удобно, и вообще, она так решила. Однако спорить с жильцом в некоторых случаях бывало бессмысленно. Он просто поднял её со стула и препроводил в «свою» комнату, на покрытый пледом старый диван.
– А вы как же, Алёша? – шёпотом, чтобы не разбудить Монечку, забеспокоилась она. Снегирёв молча раскатал по полу спальник. Ему было не привыкать.
Утром гость проснулся в одиннадцатом часу, и тётя Фира получила возможность излить на него новую порцию материнской заботы. Вернувшийся с пробежки Снегирёв хорошо слышал, как открывался и закрывался холодильник, как гудела и попискивала микроволновка. Что же касается аромата разогреваемого пирога, то он был способен пройти навылет не то что хилую перегородку – даже и прежнюю капитальную стену.
Снегирёва, впрочем, к совместному завтраку не пригласили. Надо полагать, во избежание демографической катастрофы. Как только за Монечкой закрылась квартирная дверь, тётя Фира, страдая, постучалась к жильцу:
– Алёша, кофейку с пирожком…
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156
