Любовь – вещь идеальная, супружество – реальная; смешение реального с идеальным никогда не проходит безнаказанно.
Иоганн Вольфганг Гете1
Поднимаясь по лестнице в двадцать пятую квартиру, Паша чувствовал странный трепет предвосхищения – так бывало, когда ребенком ожидал подарков от Дедушки Мороза под еще пахнущей лесной жизнью елкой.
Тем временем в подъезде пахло не елочкой, а борщом и жареной картошкой – вот он, русский дух.
– Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, – проговорил Павел сам себе избитую вещь, вставив ключ в дверной замок. «Интересно, – подумал молодой человек, – я столько убивался о прежних своих отношениях, а стоит потерять из виду Кристину, так эта моя потеря кажется совсем невосполнимой. Хотя мы всего-навсего соседи. Были», – закончил внутренний монолог парень.
Дверь отворилась, и он вошел в квартиру.
Как ни странно, он был рад возвращению домой. Оно и понятно – это куда лучше, чем смотреть на аппетитных и заботливых медсестричек, которые тебе никогда не достанутся, или видеть, как сбивают человека на дороге, а время растягивается, будто жвачка.
Даже какашка Бендера, на которую он чуть не наступил, не испортила ему настроения.
– Дом, милый дом. Вот и объяснение моему радостному возбуждению, – сказал он, попытавшись включить свет в коридоре.
Но не тут-то было.
– Можешь не стараться, лампочка сдохла. Здравствуй, – сказала ему Вика, собиравшаяся, как видно, готовить на «Мечте» свою вонючую рыбу.
– А, Вика, здравствуйте.
– Где ж ты был?
– Ой, не спрашивайте. Болел, – ответил Паша, стараясь поскорее уйти от разговора и просочиться к себе в комнату.
По-прежнему находясь в приподнятом настроении, он зашагал к вожделенному жилищу. Павел уже видел, как вскоре приведет его в соответствие со своими вкусовыми пристрастиями: на стене появится плакат с молодыми ребятами из «Black Sabbath» – разумеется, в оригинальном составе, где на вокале старина Оззи Осборн; Алину он попросит нарисовать ему какой-нибудь рисунок, а обои он возьмет и переклеит…
И больше никакой бабьей фигни по типу халатиков на гвоздике, косметичек и целой стайки самых разных шампуней для одних и тех же волос. Но что это, музыка? Неужели, пока его не было, Алевтина Эдуардовна поселила кого-то в его комнату?!
Не зная, что думать, Паша открыл дверь и обомлел, когда увидел за ней Кристину.
– Сюрприз! – сказала она первой.
– Еще какой. Ты как здесь?
– А я вернулась. Приехала и смотрю, а тебя нет. Только пустые банки из-под «яги». Звонить тебе не стала, да и не могла, потому что номер твой, естественно, удалила.
– А дальше?
– Дальше спросила у ребят, где ты вообще, а они говорят, что не знают и что вообще ты взялся бухать и ушел куда-то. А где ты был, кстати?
– В больнице. Перепил, – вымолвил Павел, вспоминая, как бывший алкоголического вида сосед говорил, что это место заставляет возвращаться обратно. – Я скучал по тебе. Прости, что обидел. Ты была права во всем.
– Ну, не во всем… – помялась Кристина. – Так и будешь стоять? Садись.
– Ща… – ответил Павел и, не раздумывая, взял да обнял свою соседку.
Несколько секунд она недоверчиво сопротивлялась, а потом оставила попытки и потянулась навстречу.
– Эй, ты чего? Хотя знаешь, мне приятно. Я уже забыла, каково это.
– Вот и здорово, а теперь можно и посидеть. Удивительная неделя была, ей-богу!
– Когда ж тебя накрыло-то?
– В воскресенье. Нажрался только так.
– Из-за меня?
– Да, и из-за того, что сам себе был противен.
– Чайку? – предложила Кристина.
– А то! – Паша улыбнулся. – Классно, что ты вернулась. Хоть покушать можно себе приготовить теперь нормально.
