А спросить Терехова было уже трудно. То есть практически невозможно. Потому что за то время, пока Вера размышляла о странном поведении Глеба Терехова и о том, почему она у него о мотивах этого поведения не спросила, они уже вышли из парка и оказались на троллейбусной остановке. Подкатил дребезжащий сарай на колесах, и вместе с многочисленными желающими ехать, а не ждать на морозе следующий борт, Вера и Глеб бросились на штурм двери.
Втиснуться в салон им удалось. Но поговорить там было никак нельзя. А скоро их вообще отнесло толпой далеко друг от друга — ведь был час пик, люди возвращались с работы.
Так они и ехали до Вериной остановки.
Глеб, которого отнесло волной людей гораздо дальше вглубь, чем Веру, вышел из троллейбуса не сразу. Вера даже подумала, что он дальше поедет. Не ее же он провожать, не доезжая до своего дома три остановки, из троллейбуса выберется? И она зашагала вперед.
— Вера, погоди! — Терехов все же догнал ее. — Я тебя провожу.
— Спасибо.
Все так же молча они двинулись к дому Веры. Нет, спросить о сегодняшних странных событиях Вера отчаянно не решалась. Ну просто никак не могла она вот так вот, на ходу да на морозце, взять и спросить: «А зачем ты, Глеб, меня спасал-то сегодня? Зачем тебе это надо?» Не могла — и все! «Трус, трус, жалкий трус! — ругала себя Вера в такт шагам. — Только в стране Выдумляндии ты смелая, на виртуальном коне да с вымышленной сабелькой. А в жизни слабо тебе, кишка у тебя тонка…»
У охраняемых ворот своего жилого комплекса Вера остановилась. И посмотрела на Терехова. Смело так посмотрела. «Ну скажи!» — просил ее взгляд.
Но Глеб лишь осторожно тронул перчаткой Верин рукав, улыбнулся и сказал: «Ну, пока, Вера!»
— До свидания! — улыбнулась Вера. — Спасибо, Глеб, что проводил.
Глеб тоже улыбнулся, помахал рукой, развернулся и пружинистой походкой отправился прочь.
А Вера осталась у ворот. Просто стояла. Не ждала, что Терехов обернется, — а зачем? Не ждала, что вернется, — тем более не надо. Он не сказал ничего. Но ведь, как почему-то показалось Вере, что-то такое он все-таки сказать ей собирался. Это по лицу Глеба было видно. Или не видно? Ведь разве она, Вера, разбирается в мальчишеских лицах? Наверное, это интуиция подала голос. «Ой, да какая у меня интуиция!» — тут же мысленно одернула себя Вера. Не сказал, и все. Не раскрыл тайны своего поступка…
— Здравствуй, — раздался вдруг голос. И Вера увидела, что из будки вышел охранник и распахнул перед ней металлическую дверцу. — Домой идешь?
— Да, — поспешно кивнула Вера и заторопилась к дверце.
— Ну, заходи, что ли, — важно сказал охранник. И уже с хитрецой поинтересовался, кивая в ту сторону, куда удалился Терехов: — Жених?
— Нет!!! — что было сил воскликнула Вера и со всех ног помчалась к дому.
Скорее в свою комнату — и думать обо всем этом, думать, анализировать…
Но вместо того, чтобы думать и анализировать, Вера, примчавшись домой, смогла только выпить полчашки чая, скоренько умыться и плюхнуться спать. И хоть было еще не так поздно, чтобы ложиться спать, едва Вера присела на кровать, сон тут же накрыл ее. Так что никаких мыслей и фантазий не посещало ее в этот вечер. Наволновавшись, нагулявшись, утомившись, она спала всю эту ночь так крепко, что не увидела ни одного сна, которые обычно были у нее такими интересными, такими радужными, с приключенческим сюжетом и лихо закрученной интригой… Наверное, действительно что-то менялось в ее жизни. Конечно, если бы Вера не уснула, она бы обязательно как следует подумала обо всем…
Глава 9. Помоги мне, святой Валентин!
И если бы Вера этим вечером не молчала, если бы не ждала, что Терехов сам начнет ей выдавать интересующую ее информацию, эти самые тайны она узнала бы сразу же…
Ведь Глеб давно наблюдал за ней. Еще с тех времен, когда Вера только переехала в новый дом и пришла в их класс. Сначала с интересом — будто смотрел какой-нибудь фильм — он следил за ее битвами за независимость от Пряжкина. А тот прыгал вокруг нее петухом, выделывался, кривлялся, гоготал. Но Вере это совершенно не нравилось — и она отбивалась. Глеб видел, как больно ей было слышать «умильные» пряжкинские «колобок» и «пончик» — хотя умильными они казались только самому Коле Пряжкину. Но Вера не показывала своей боли, и это, как замечал наблюдательный Глеб, давалось ей тяжело. Ведь подхватили пряжкинские «обзывалки» и многие другие ребята и девчонки в классе. Вера не давала себя в обиду все равно, хотя война велась уже на многих фронтах. «Вот это характер!» — подумал как-то Глеб. И простой интерес сменился уважением.
А когда Вера знаменательно навернула Денисову в лоб, тем самым окончательно положив конец любым попыткам ее обидеть, его уважение к девочке поднялось еще на несколько ступенек. Глеба поразил, конечно, не удар ногой. Он видал удары и покруче. Профессиональные, настоящие удары, а не то, что вдруг получилось у Веры случайно (это-то он как раз сразу понял). Выражение Вериного лица, ее решительность и уверенная храбрость — вот что приятно поразило Глеба. Он уважал эти свойства характера. Потому что знал — ими отмечены не все люди.
Герасимова Вера вела себя очень независимо, не носилась с визгом по коридорам, не шепталась с девчонками по углам, не пищала, не сплетничала, не вредничала и не пакостила по-мелкому, стараясь привлечь этим самым внимание мальчишек, — то есть не делала всего того, что Глеб очень не любил. Таинственная Герасимова была совсем другой. Похожей девочки он никогда не видел. Казалось, что она здесь — и не здесь, что она знает много-много чего-то такого… необыкновенного. Но делиться этими знаниями ни с кем не спешит. Да и умная она. А как отличник и человек, который стремится к покорению жизненных высот, Глеб Терехов очень это ценил.
И вообще — Глебу казалось, что за спиной Веры стоит… целое королевство. Королевство тайн.
Одним словом, Глеба тянуло к этой необычной девочке. Но стены Вериного королевского замка были очень высокими, а ворота — надежно запертыми. Ни с кем не желала общаться одинокая девочка Герасимова Вера. И это тоже уважал Глеб. С кем ей общаться-то? С Пряжкиным, что ли? Глеб и сам-то в классе особо дружбы ни с кем не водил, ограничивался незначительными разговорами об уроках и болтовней с пацанами на тему футбола. И не из-за снобизма и презрения к окружающим. Некогда ему было просто! Успеть бы повторить уроки, подготовиться, ответить, получить отличную оценку… На секции было то же самое. Там вообще не до разговоров и тесной дружбы — только работать, работать, добиваясь все больших и лучших результатов!
Так что если и тянуло Глеба Терехова общаться с загадочной Верой, то как начать это общение, он все равно не знал. Герасимова жила в своем мире, а нахрапистые методы Коли Пряжкина Глебу никак не подходили.
Новогодняя классная вечеринка в восьмом классе — вот был отличный повод сделать первый шаг! Глеб решил наконец этот шаг совершить. Только вдруг Герасимова на вечеринку не пойдет? Ведь она нечасто посещала подобные мероприятия.
