Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Игорь всерьез обсуждал с отцом и с ней возможность или необходимость обратиться к пластическому хирургу по поводу довольного глубокого шрама на подбородке Карины. Но она выступила с бурным протестом.
— Я в клинику не пойду. С ними сама не заметишь, как тебя накачают какой-то гадостью. И буду я тоже, как многие, похожа на резиновую куклу с неподвижным лицом. Я хочу спокойно плакать и смеяться. Пусть будет шрам. И морщин я не боюсь. Мне самой нравятся морщинки-смешинки у других людей. У тебя такие есть.
Игорь смеялся. Ему нравилось все, что она говорила. Карине не казалось, что он считает ее умной. Ему просто нравилось в ней все. Он принимал ее такой, какая она есть. И не потому, что такой слабый. Подкаблучник. А потому, что такой сильный и может позволить себе сумасбродную женщину, если она ему понравилась. Да, получается, что Карина все-таки ему понравилась. И понравилась очень. Еще немного, и она перестанет прятаться от его «люблю». Хотя дала себе слово после злополучного брака — бежать от мужчин, которые признаются в любви. Она решила, что это всегда обман и ловушка. Только папе можно было верить, когда он говорил, что любит.
— Какая каша в твоей голове, — сказал однажды Игорь, когда она рассказывала ему о своей системе ценностей в отношениях. — Какая каша в голове, какой буран в душе. Ты в самых серьезных вопросах пользуешься выводами, сделанными на ерунде. И ты летишь на огонь, который разожгли не для тебя, потому что тебя толкает какая-то неукротимая любовь ко всему живому и страждущему. Я спрятал тебя здесь, у себя, чтобы ты остановилась на какое-то время, чтобы успокоилась, чтобы прислушалась к себе. Только к себе. Что ты слышишь сейчас? Что говорят тебе твои нервы, жилочки, вены, твоя кожа, сердце с аномальным сердцебиением, как будто оно постоянно опаздывает? Что говоришь себе ты, если заставить замолчать все свои предрассудки и тараканы?
— Ты разобрал меня на такие мелкие части и теперь спрашиваешь, что говорит эта куча всего! — смеялась Карина, и глаза блестели от слез. — Я скажу. И пусть я потом об этом пожалею. Как бывает всегда. Но я возьму и скажу. Все мои нервы, жилочки, кожа и шрамы — все ноет от твоих рук. Мы все — мелкие обломки — как будто нашли хозяина. Я готова ко всему. Можешь потом отвезти домой и забыть. Но пока ты со мной тут играешь в доктора, я не понимаю… Почему ты меня не хочешь как женщину? Или я слишком забавное развлечение и дело именно в этом?
— Дело именно в этом, — серьезно сказал Игорь. — В том, что ты должна была наконец это сказать. Мне нужна уверенность в том, что ты в своем путаном мире выстроила прямую дорогу ко мне. Ты так хорошо сказала о языке своего тела: оно умнее, чем ты. Я ждал, пока оно тебе объяснит, что ему нужен именно я. Так я себя ценю. Так высоко, что единственная женщина, которая должна непременно стать моей, не может заблуждаться по поводу серьезности того, что происходит.
И потом Карина плакала уже от самого резкого и яркого проявления любви: от взаимной страсти. И от того, что ее невозможно утолить. И смеялась над собой, рассказывая о «тяжелой шизофрении» и о том, на какие глупости она тратила свою жизнь. И как она не думала, что с ней случится то, что происходит здесь, в квартире Игоря.
Он внимательно слушал, ловил блестки ее глаз, согревал губами ее губы, удивительные губы, дарящие ему любовь.
Так пролетели месяцы. Карина очнулась уже женой. Игорь продал свою квартиру и купил другую рядом с домом, где жила мама Карины, где была ее школа. И где жила Наташа.
О Наташе они почти не говорили. Слишком больно все это было. Но Карина, вернувшись в свой район, выстроила маршрут. Теперь она и в школу, и в магазины проходила мимо Наташиного дома. В квартире Светланы и Наташи иногда стали раздвигаться занавески. Однажды Карина увидела Светлану. Она шла с каким-то ребенком. Издалека это была девочка лет десяти. И, только рассмотрев их с близкого расстояния, Карина поняла, что ребенок — и есть Наташа. Трудно в такое поверить, но она похудела вдвое, стала как будто меньше. На очень тонких, прямых ножках были детские пластиковые сапоги в цветочек, плотные цветные колготки. Над короткой юбкой в складку — яркая детская курточка с капюшоном. Людмила одела Наташу в ее детскую одежду! Она, возможно, так возвращает ее в детство, чтобы по-другому построить ее судьбу. Так подумала Карина.
И не сказала ни Игорю, ни маме об этой встрече. И о том, что она вернулась к этой идее — стеречь Наташу над пропастью во ржи.
Карина вернула всю полноту своего «путаного мира». Более того, она чувствовала себя виноватой перед всеми оставленными в беде и страждущими за те часы, когда Игорь полностью занимал ее чувства, мысли, ее душу, ее тело. Все это было так на месте рядом с ним. Но он целовал ее на прощание, уходя на работу, и Карина летела к компьютеру, телефонам, к заболевшим ученикам, к плачущим знакомым. Эти ночи счастья делали ее неприлично богатой. Она должна была поделиться любовью со всеми.
Так в их квартире появился детский манежик с непонятным существом, которое постанывало, всхлипывало, и кормить его нужно было из бутылочки детскими смесями. Карина выкупила существо в приюте-усыпалке для бездомных животных. Щенок, подцепивший все возможные болезни и травмы, был обречен на усыпление. Если бы не умер в ближайшее время сам — от невозможности даже есть.
Игорь задумчиво посмотрел на него, затем прочитал медицинское заключение приглашенных на дом ветеринаров и спросил:
— А там не было животного с еще большим количеством диагнозов?
— Не было! В том-то и дело! — возбужденно ответила Карина. — Я буквально на четвереньках проползла по всем клеткам. Еле нашла ее. Это девочка, кстати. Блэки. Она будет лабрадором и красавицей. Дай бог здоровья той работнице, которая разрешила мне рыться, пока заведующей не было.
Игорь прикусил у себя на языке фразу о том, как сейчас неуместно слово «будет». Но Карина такая воодушевленная. Кто знает, может, и будет. Может, и лабрадор, может, даже и «красавица». Хотя по отстраненной теории медицины — с такими несчастьями не живут. Особенно столь ослабленное существо. Представить себе страдания Карины в случае драматичного результата Игорь даже не брался. Но на следующий день позвонил знакомым человеческим врачам, которым доверял как-то больше, чем собачьим, и получил конкретные рекомендации. Они касались ослабленных человеческих младенцев. После этих консультаций Игорь сам установил в манежике систему подогрева. Карина была в восторге.
— Блэки больше не дрожит, дорогой! Тебе не кажется, что она уже стала немножко красивее?
Прошло два дня. Игорь молча кивнул. Да, кажется.
Он сам удивлялся себе, но его интересовало все, чем занимается его самая необычная жена на свете. Если выразить мысль точнее, то любая другая женщина, которая занималась бы таким количеством убийственных для времени и нервов вещей, была бы для него красным светом, запретным кирпичом на дороге. Не нужно ни в каких дозах, ни под каким соусом. Но Карина совсем другое дело. То ли его пылкая, неукротимая влюбленность тому виной, то ли на самом деле Карина вкладывает во все столько эмоций и души, что это уже талант. Талант богатых эмоций и полной души. Она тратит, но источник ее любви и волнений не иссякает. Это не значит, однако, что ему не жалко их общего времени. И он иногда одной фразой пытался корректировать ее выбор.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
