Тут консул одернул себя.
– Все ли здесь? – громко спросил он.
– Да, мессен, – ответили ученики, сгибаясь в поклоне, и их движение повторили новички.
Нет Жарата и Махтарна, но придется обойтись без них.
Твердо и уверенно шагая, Харугот прошел к трону и опустился на него. Положил руки на подлокотники, и скомандовал:
– Подойдите.
После небольшой паузы зашаркали по полу ноги, и новички несмело двинулись вперед. Самых застенчивых ученики подтолкнули в спину, и вскоре перед возвышением, на котором стоял трон, образовалась небольшая толпа.
– Слушайте меня, – сказал Харугот, когда тишина стала полной. – Вы пришли сюда по своему желанию. Откликнулись на призыв по собственной воле, никто вас не заставлял и не подкупал. И у вас еще есть шанс отказаться… Уйти, и не понести за это наказания.
Он помолчал, давая словам поглубже внедриться в скованные страхом и волнением рассудки.
– Вы знаете, что меня ненавидят тысячи. И всех, кто служит мне – тоже. – Новая пауза, во время которой кто-то нервно икнул. – И скажу вам честно – не зря. Порой мы вынуждены творить жестокие и кровавые дела, причинять боль другим и себе, и все это ради могучей и сладкой страсти познавать, ради знания, что дает власть…
Они слушали, точно завороженные.
Харугот знал, что сейчас, когда он упомянет обязанности ученика и расскажет об ответственности за непослушание, кто-нибудь обязательно струсит и уйдет. Тем лучше, останутся только те, кто действительно верят в выбранного наставника, в самого себя и ничего не боятся.
Ну или хотя бы те, кто желают такими стать.
– Я не буду вас обманывать и завлекать сладкими речами, – сказал консул в завершение. – Оставшихся ждет много разного, обязательно боль, кровь, пот и неприязнь окружающих. Поэтому тот, кто сомневается, волен уйти, – он указал на двери тронного зала, и те с гулом распахнулись, точно от порыва ветра.
Новички вздрогнули, кое-кто выпучил глаза.
Несколько человек, понурив головы и стараясь не глядеть по сторонам, выбрались из толпы.
– Идите с миром, – Харугот постарался смягчить голос. – Вам нечего бояться, а вот тем, кто остался…
Он подождал, когда один из учеников закроет дверь, и только потом закончил фразу:
– …можно начинать… На колени!
Окрик прокатился по залу и вернулся из углов хихикающим приглушенным эхом. Консул встал, и на его плечи лег плащ из Тьмы, пронизанный искрами, прошитый нитями алмазного света, такими тонкими, что их было почти не видно. Глаза затопил мрак, лицо побелело, в приоткрытом рту сверкнули острые зубы, словно покрытые засохшей кровью…
Новички дружно повалились на колени, кое-кто даже распростерся ниц.
Ученики тихим скользящим шагом отошли к стенам.
Харугот кивнул и принялся воплощать в себе храм Тьмы, вызывать его из небытия, которое на самом деле есть не просто бытие, а основа всякого другого бытия. Все пришло из Тьмы, родилось из нее, состоит из ее плоти, и в нее же в конечном итоге и возвратится, когда придет срок.
А сейчас сам Храм решит, кто достоин войти в него, а кто – нет.
Раньше, когда еще высились святилища на острове Тенос, Харугот проводил ритуал отбора по-другому. Тогда приходилось идти окольным путем, более сложным и одновременно более простым. Тот способ был изощреннее, но не требовал чудовищных усилий.
В тронном зале потемнело, в углах сгустился сумрак, окна словно пропали вовсе, по крайней мере, исчез падавший из них свет. Потолок ушел на невероятную высоту, и непонятно откуда потянуло ледяным зловонием, точно открылся проход в самые глубины Великой Бездны.
Консул стоял, вскинув руки, его трясло, а «плащ» за спиной колыхался.
Храм воплощался в Золотом замке, храм, что не был посвящен ни одному из богов Алиона. Древний, как само время, полный изощренного страха и виданный мало кем из ныне живущих.
Особенно изнутри.
– Готовы ли вы? – спросил Харугот, и голос его прозвучал как сотня голосов разом, как вой метели, как свист урагана и как плач. Причудливо искаженные слова раскатились по залу, но эха на этот раз не было.
Консул взмахнул руками, и новички заорали. Многие прикрыли лица, другие вжали головы в плечи. Им показалось, что обрушилась крыша, и зашатались готовые обвалиться стены. Один из претендентов, высокий, с пышными усами, захрипел. Лицо его исказилось, и через мгновение на полу тронного зала оказался первый мертвец.
По каким признакам Тьма отбраковывает негодных, Харугот не смог разобраться, хотя после первого отбора потратил чуть ли не полгода на эту задачу. Порой она лишала жизни людей, всем сердцем веривших консулу, сильных и смелых, обладавших ярким магическим талантом, и оставляла жалких трусов, ленивых и упрямых, как ослы…
Но кто он такой, чтобы спорить с Предвечной Госпожой?
Второй неудачник погиб жутко – его просто разорвало, наружу полезли внутренности. Сидевшего рядом худощавого юнца стошнило, но он сознания не потерял и даже не сделал попытки отодвинуться, хотя было видно, что ему до смерти хочется задать стрекача.
«Вот этот подойдет», – подумал Харугот.
Погибли еще несколько человек, все по-разному. Один перестал дышать, другой задушил сам себя, проглотив язык, еще несколько в мгновение истекли кровью, начавшей сочиться из всех отверстий тела. А затем по стенам и полу прошла короткая судорога, давшая понять, что выбор сделан, и настала пора завершающего шага, пора инициации.
Новообращенные воспримут Тьму в тела, усвоят опасный яд, и после этого станут учениками.
– Отриньте страх! – провозгласил Харугот. – Вы стоите на пороге великого преображения!
Несколько отточенных движений, и «плащ» сорвался с его плеч, поплыл вперед, одновременно расползаясь в стороны. Смертоносное для живых облако Тьмы лишь слегка отравит тех, кто собирается стать проводником ее силы, после чего рассеется без следа.
И в этот момент Харугота ударили в спину…
Что-то тяжелое и раскаленное врезалось повыше поясницы, ломая позвоночник, стараясь сбить на колени. Рот наполнился кровью, в глазах потемнело, разом хрустнули все суставы, не в силах выдержать нагрузки. Непонятно как, но консул сумел все же устоять на ногах, хотя от болезненного хрипа не удержался.
Сквозь муть перед глазами разглядел, что все идет как надо, что новички трепещут в объятиях Тьмы. А вот ученики забеспокоились, сумели понять, что с наставником что-то не так.
«Кто дерзнул?» – подумал Харугот, и догадка полыхнула в мозгу ярче молнии: Камень Памяти! Какая еще сила осмелится вмешаться в ритуал, творимый в тронном помещении Золотого замка?
А Камень тут, за тонкой стенкой, и мощь его велика…
За ударом не последовало никакого продолжения, и консул понял, что это не атака, а всего лишь выброс силы. Невообразимо древний артефакт проснулся, но почему? Тьма его потревожила или какой-то поступок последнего отпрыска династии императоров Безариона?
