Действительно, странно. Аполон должен бы радоваться этой бескровной победе. Леопольд уж точно был доволен. "Я слишком много видел крови за последние годы.
Сколько еще я буду сражаться?"
С четырнадцати лет он был на войне, а сейчас ему уже двадцать шесть.
«Нет уж, бескровная победа лучше той, что куплена кровью».
– Не поручусь, что вдовствующая королева доживет до полуночи, – говорил герольд, неуклюже пожав плечами. – Она упала в обморок, когда я уходил, и врачи отнесли ее в Храм. Она не проживет и недели. В Храме сказали, что она умирает. Конечно, они обвиняли в этом нас, но не все ли равно?
– А что смогут сделать две остальные бабы? Аполон, пошевели мозгами, – успокаивающе сказал император. – Ну, может, есть у них несколько верных последователей, но не более того. Скорее всего, они сидят и трясутся в своем дворце. Да и как они от нас скроются? Мы перекрыли все дороги и реку, мы главенствуем на море, им никак не проскользнуть мимо нас. А если они скроются в городе, то привычки и поведение их выдадут. Вскоре они будут в наших руках.
Аполон утихомирился, но все равно внутри у него все кипело, судя по тому, как он стиснул зубы и вздернул плечи. Странно, что же так задело королевского чародея – обычно он вел себя тише воды ниже травы?
«Бесцветный. Как скорпион. Как гадюка, что прячется в камнях перед тем, как ужалить».
Леопольд недолюбливал Аполона, не верил ему, хотя его отец вряд ли делал что без совета мага.
«Будь у, меня руки развязаны, я бы вышвырнул его из шатра и из империи как шарлатана. Если бы он на самом деле оказался шарлатаном. К несчастью, он настоящий маг».
Аполон мог делать – и делал – чудеса. Его сила не раз помогала им выигрывать в битве, поворачивая ход сражения. А когда он гадал о ближайшем будущем, не полагаясь на информацию, доставленную лазутчиками, он никогда не ошибался.
Нечего и говорить – люди его боялись и любой ценой старались держаться от него подальше. Аполону было все равно. Леопольд подозревал, что он даже доволен своей мрачной славой.
Собственно, лично Леопольду Аполон не сделал ничего плохого, говорил с ним всегда почтительно. Но Леопольд знал, какие слухи ходят о чародее по лагерю. Говорили, что по ночам он делает такое, о чем и подумать-то страшно, что его слуги по его приказу приносят из палаток лекарей раненых вражеских солдат, и больше их никто уже не видит. Доказать что-либо было невозможно, но Леопольд слишком давно жил среди солдат, чтобы понять, где вранье, а где нет. Чем невероятнее слух, чем пикантнее, тем скорее он окажется враньем. Но когда рассказывают с неохотой, оглядываясь, чтобы не подслушивали...
– Мне.., нам эти женщины нужны как заложницы, ваше величество, – твердо сказал Аполон – И как можно скорее. Если они ускользнут от нас, то они поднимут мятеж. И вам придется вести изнурительную уличную войну.
Бальтазар махнул рукой.
– Да успокойся ты. Скоро они будут у нас Даже если им и хватит духу сбежать, в чем я весьма сомневаюсь, мы распространим описание их внешности и привычек, за их знакомыми и союзниками будут наблюдать. Аполон, это же высокородные дамы. Как они смогут скрыть свое истинное лицо? Если они не покинули дворца до того, как мои солдаты вошли в город, они будут у меня в заложницах То есть я, конечно же, возьму их под защиту. Для их же пользы. Это ведь всего-навсего две слабые беззащитные женщины, им нужна сильная мужская рука, чтобы направлять и защищать их от их собственного истеричного нрава.
– Конечно, – ответил Аполон. Однако его серые глаза были холоднее льда, и Леопольд с трудом подавил приступ дрожи. Все в этом человеке было ему неприятно, от серой бархатной туники и штанов, слишком похожих цветом на саван, до холеной седой острой бородки, очень соответствовавшей его лицу. Тонкие губы почему-то казались не аскетическими, а жадными, широкий лоб вызывал мысль о коварстве, а не об учености. Вроде бы все указывало на то, что Аполон был обучен и воспитан в Храме, как он и заявлял, но Леопольд был полностью уверен, что и духу Аполона в храмовой школе не было. Леопольд снова вздрогнул, на сей раз, видимо, не внутренне, потому как отец внезапно посмотрел на него, смерил взглядом, словно чего-то ждал.
Чего?
Леопольд догадывался. Последние шесть лет Бальтазар выискивал в поведении своего сына намеки на мятеж или амбиции, вероятно, полагая, что Леопольд с радостью ухватится за любую возможность завладеть императорской короной.
«Когда-то он доверял мне. Но это было еще до Аполона».
Холодный серый взгляд Аполона тоже устремился на Леопольда. Оба рассматривали его с расчетливым выжиданием.
– Мне кажется, что сегодня вы, принц, нам не понадобитесь, – ровным голосом сказал император. – Поищите себе другое занятие. Мы же разберемся с этой клятвой, затем оставим город денек поразмыслить о послушании, а затем введем войска. Вот тогда вы и пригодитесь.
Его явно выставляли вон, и Леопольд с удовольствием повиновался. Он встал, довольно изящно – насколько позволял доспех – поклонился.
– Благодарю вас, ваше величество, – произнес он формальную фразу. – Я осмотрю лагерь, с вашего позволения.
Бальтазар кивнул, одновременно соглашаясь и отпуская его, и Леопольд покинул шатер, воспользовавшись своим правом поворачиваться спиной к отцу. Когда полог опустился, он ощутил почти физическое облегчение от того, что две пары глаз не смотрят ему вслед.
Осмотр лагеря был всего лишь оправданием бесцельной прогулки. Битвы впереди не предвиделось, люди отдыхали, под предлогом бескровной победы требуя себе праздничный паек. По дороге к своему шатру принцу то и дело встречались офицеры и сержанты, прося позволения для своих солдат попировать. Леопольд разрешал, понимая, что сегодня в город Бальтазар допустит войти только своих гвардейцев и особые части.
«Пусть солдаты получат свое. Среди них немало таких, кто не ожидал дожить до своей винной порции».
Бальтазар решил взять город под свое покровительство, не заполняя его улицы вооруженными солдатами. Солдаты перепугают мирных обывателей, а их куда больше, чем солдат, так что положение станет опасным. Он послал в город только гвардию, чтобы захватить верхушку городской власти. Мерина была не первым городом, сдавшимся без боя, хотя это было скорее исключением, чем правилом.
Бальтазар знал, как за короткое время взять город под полный контроль. Следует ударить в самое сердце, то есть захватить дворец, взять правителей в заложники и отнять у них единственное оставшееся им оружие – золото. Жирные самодовольные купцы никогда такого не ожидают. Как только городская верхушка окажется под стражей, а все возможные лидеры будут обезврежены, город покорится.
Среди взятых под стражу должны быть королева, принцесса и, если она еще жива, вдовствующая королева.
Почему-то Леопольду было все это крайне противно.
