Маркиз взял между пальцев одну сигару, затем понюхал ее. Ловким движением он срезал кончик и остановился в ожидании.
Стюард, не колеблясь, появился рядом с зажженной спичкой.
«Как элегантно он курит! — восхищалась Верена, чувствуя, как странно колотится ее сердце. — Какая у него аристократичная манера держать себя, какое воспитание!».
Маркиз продолжал вглядываться в окна, хотя на улице уже совсем стемнело и единственным признаком жизни были фонари на палубе.
— Должен сказать тебе, что мы плывем в Гибралтар, там будет наша первая остановка, — сообщил он девушке. — Ты будешь волен пойти на берег и закупить продукты, которые посчитаешь нужными. Более того, я буду ждать, что ты приобретешь и приготовишь что-нибудь из местных деликатесов.
— Le poulpe? — нервно спросила Верена. Она по-прежнему не представляла, что будет делать с осьминогом, если вдруг найдет его.
— Да, и многое другое: мне быстро все приедается, — добавил маркиз, по-прежнему глядя на море. Затем он вернулся к английскому: — В Гибралтаре мы возьмем на борт одного моего близкого друга, так что ты должен понимать, что на обед и на ужин каждый вечер потребуется еще одна порция. Пока что это все. Спасибо тебе, Жан, и тебе спасибо, Артур. Сегодня вечером мне не понадобится кофе, поэтому можешь идти.
Верене показалось, будто ее ноги вросли в землю. Ей не хотелось покидать этот чудесный салон. Так приятно было видеть книги и драпировки, предметы старины и до блеска отполированную мебель!
Артур многозначительно кашлянул, и Верена поклонилась.
— Merci, милорд, — прошептала она.
Девушка покинула салон, переполненная какими-то совершенно непонятными чувствами.
«Мне кажется, будто я оставила частичку себя в той комнате. Как это возможно? Что все это означает?»
На сердце у нее было странное томление, и по какой-то причине ее слегка тревожила перспектива появления гостя на борту.
Верена не сразу пошла вниз вместе с Артуром. Вместо этого она решила погулять по палубе, глядя на звезды.
Девушка остановилась в раздумье, но ход ее мыслей прервал этюд Шопена для фортепиано, наполнивший ночной воздух нежными нотами.
«Как интересно, я не помню, чтобы в салоне было пианино. Нужно пойти разузнать».
На цыпочках, мягко ступая по палубе, Верена подошла к окнам салона и заглянула внутрь между полосками травления на стекле.
В комнате царил полумрак, горело всего несколько свечей. Маркиз стоял над каким-то предметом обстановки, сверху которого был огромный медный рог. Девушка поняла, что маркиз целиком погрузился в музыку, слегка покачиваясь из стороны в сторону.
«Да ведь это граммофон, — прошептала Верена, — у нас есть почти такой же в доме на Хертфорд-стрит». Музыка прекратилась.
Верена затаила дыхание: какую следующую композицию выберет маркиз? Так приятно было услышать музыку — последние несколько месяцев ее почти не было слышно в Росслин-холле, и теперь Верена наслаждалась каждой нотой. После смерти матери дом погрузился в молчание, но потом, когда отец вновь вернулся к жизни, он поставил на Хертфорд-стрит граммофон и купил для него пластинки.
Девушка замерла в ожидании у перил корабля, надеясь, что у маркиза есть еще пластинки.
И действительно, начальные ноты довольно грустного мотива полились из салона. Верена сразу же узнала мелодию, чувствуя, как каждая нота проникает в самую душу.
«Ах! Это же мамина любимая композиция!»
Трогательные мотивы сонаты Бетховена «Pathétique» унесли Верену на волнах эмоций, переплетенных с ностальгией.
Девушка вспомнила, как сидела у ног матери, когда она играла эту самую сонату, вспомнила, как мамино тепло грело ей щеку… Запах мешочков с лавандой, которые висели в гардеробе вместе с одеждой матери, всегда успокаивал Верену, и теперь, по мере того, как музыка величественно нарастала, приближаясь к кульминации, она почти услышала этот аромат…
Слезы полились по щекам девушки.
В каждом дне Верены была капля тоски по матери, но теперь, когда рядом не было никого, кто мог бы назваться другом, ее еще больше не хватало.
«Я не могу оставаться на палубе, — сказала себе девушка, подавляя слезы. — Я должна вернуться в каюту. Стоя здесь, я рискую быть обнаруженной. А допускать, чтобы меня видели такой, никак нельзя».
Верена, крадучись, пошла по палубе в направлении лестницы.
* * *
Двигатели корабля урчали в тишине ночи, а Верена лежала на жесткой койке, чувствуя себя совершенно несчастной.
За час, прошедший с тех пор, как девушка спустилась с палубы, она выплакала все глаза, глядя на фотографию матери.
«Я так одинока… Так одинока, — всхлипывала она, чувствуя, как грубое одеяло колет лицо и руки. — Не знаю, выдержу ли я это плавание, мне так тяжело…»
В конце концов у нее просто не осталось слез. Она приподнялась на твердой койке и выглянула в маленький иллюминатор. Сквозь него можно было лишь с трудом разглядеть одну-две звезды, тускло мерцающих в небе.
Верена заставила себя подумать о чем-нибудь другом и, к своему удивлению, вернулась к событиям вечера и первой встрече с маркизом Хилчестером.
Такой достойный, красивый джентльмен!
За свой сезон в свете Верена встречала многих джентльменов. Было несчетное количество расточительных балов и множество танцев. Большинство подруг охотно заполняли свои бальные книжечки, кокетничая и флиртуя с молодыми людьми, стравливая их друг с другом.
Но Верена не прибегала к подобным дамским хитростям. Ей по чистоте душевной были чужды женские уловки, которыми пользовались другие, чтобы заманивать ни о чем не подозревающих поклонников.
Ее тетя, леди Армстронг, приходила в отчаяние из-за недостатка визитеров-джентльменов.
— Я просто ума не приложу, почему у тебя нет поклонников, — как-то раз сказала она, — ты красива и обаятельна, обожаешь охоту и верховую езду, и хозяйка дома из тебя просто идеальная.
— Быть может, дело в том, что я не стремлюсь привлечь их внимание, — скромно ответила Верена. — Само понятие любви кажется мне каким-то легкомысленным.
И вот, пожалуйста, сейчас она на борту чужого корабля, маршрут которого одному Богу известен, и ее сердце переполняет странное томление.
Девушка снова и снова вызывала в памяти свой разговор с маркизом. Она останавливалась на каждой детали: как он держал голову, каким тоном говорил.
Сна не было — Верена поднялась с койки. Встав на нее, девушка смогла разглядеть через иллюминатор звезды, плывущие над головой.
Она погрузилась в задумчивость, мечтая о маркизе.
Вдруг ее сердце как будто обдало холодом: она вспомнила слова маркиза — особый гость… Кто это может быть?
