Глава 1 1852
- Быстрее, быстрее, пойдем на палубу! Мы почти приплыли!
Луиза Хаттон схватила подругу за руку и не отпустила, пока они не поднялись на палубу, на свежий воздух. Прижавшись к бортовым поручням, они смотрели на белые утесы Дувра.
— Вот! — восторженно воскликнула Луиза. — Это английские берега, Арабелла. Скоро мы будем дома!
— Я очень хочу увидеть твой дом, — произнесла Арабелла Реньяк с приятным акцентом.
Эта француженка стала близкой подругой Луизы в «Школе ангелов», парижском пансионе благородных девиц, где они провели последние два года. Теперь Луиза возвращалась домой и пригласила Арабеллу погостить в доме родителей.
— Странно вспоминать, как я расстроилась, когда меня послали учиться в пансион, — задумчиво сказала Луиза. — Мне так хотелось остаться дома, со своими собаками и лошадьми! О, Арабелла, вот подожди, увидишь наши конюшни! Там множество великолепных, восхитительных чистокровных лошадей!
—Да, ты мне много раз рассказывала, — с усмешкой ответила Арабелла. — Дорогая, да ты просто помешана на лошадях!
— О да! — радостно согласилась Луиза. — Я так плакала, когда покидала их! Я не хотела ехать в «Школу ангелов»!
— Трудно представить себе кого-либо, кто так мало походил бы на ангелов, как мы в первый день, — засмеялась Арабелла.
— Но мама говорила, что я должна научиться быть великосветской дамой, чтобы занять свое место в высшем свете, и что если я выйду за человека высокого положения, то должна соответствовать ему — бегло говорить по-французски и желательно еще по-итальянски и по-немецки.
В пансионе Луиза усовершенствовала не только знания иностранных языков, но и навыки общения в свете. Она играла на фортепиано, умела петь, рисовать, танцевать все модные танцы.
Она также читала газеты и интересовалась происходящим в мире. Настолько, насколько это было необходимо для сохранения некоего тонкого равновесия. Ее мать утверждала, что девушки из благородных семей не должны казаться слишком умными и никогда, ни при каких обстоятельствах не должны проявлять интереса к политике. Однако жена все же должна быть в курсе дел своего мужа и проявлять к ним интерес. Поэтому Луиза научилась формировать собственное мнение и держать его при себе.
Недавно ей исполнилось восемнадцать, и она была готова встретить свою судьбу, какой бы она ни была.
Луиза была высокой и стройной девушкой, ее лицо с правильными тонкими чертами красиво обрамляли светло-каштановые локоны. В Париже она с особым удовольствием осваивала искусство элегантно одеваться. Ей очень шли нынешние модные фасоны с зауженной талией и пышными турнюрами.
Сейчас на ней было синее бархатное платье, украшенное тесьмой, и такая же бархатная шляпа с кокетливым перышком. На ногах — изящные черные ботики. Люди, оборачиваясь, смотрели на нее.
Но в девушке привлекала не только внешность. Ей было присуще очарование, покорявшее любого, кто был с ней знаком. В широко распахнутых глазах светилась искренняя доброжелательность, а улыбка, одновременно невинная и загадочная, интриговала всех, кто имел счастье любоваться ею. Не одного молодого француза лишила она покоя и сна. Луиза мило улыбалась всем, но ни с кем не флиртовала.
А вот другие девушки в пансионе отчаянно флиртовали. По ночам они, хихикая, рассказывали истории о своих победах. Луиза только слушала и мечтала.
—А ты собираешься выйти за человека высокого положения? — спросила Арабелла, когда они, облокотившись на перила, любовались Дуврской гаванью, в которую входил их корабль.
— Не знаю. Это не имеет значения, если я буду любить его, а он меня. При чем тут титул?
— Это, конечно, хорошо, — согласилась Арабелла, — но положение в обществе тоже очень приятно. Может, твои родители уже выбрали для тебя мужа.
Луиза покачала головой. Но в глубине души она не могла отвергнуть эту идею так решительно, как хотелось бы, поскольку всегда знала, что ее готовят к блестящему замужеству. Она была единственным ребенком в семье, и родители возлагали на дочь все свои надежды.
Несколько дней назад внезапно приехала мать и сказала, что Луиза должна тотчас вернуться домой.
— Но, мама, — запротестовала девушка, — сейчас ноябрь, а семестр закончится только к Рождеству.
— Знаю, дорогая. Но я так соскучилась! Мы сейчас же поедем домой.
В мягких интонациях матери часто была скрыта твердая решимость, которую ничто не могло поколебать. Но Луиза тогда не думала об этом, потому что мать тут же добавила:
— Мы устроим большой прием в честь твоего первого выхода в свет.
Луиза восхищенно ахнула и захлопала в ладоши.
— О мама! Это замечательно! — воскликнула она. — И будет настоящий взрослый бал, правда? Все праздники, которые ты раньше для меня устраивала, были детскими.
Мама рассмеялась.
—Ты должна была вырасти, прежде чем мы могли бы устраивать для тебя настоящие балы, — возразила она. — Но теперь тебе восемнадцать, и я обещаю, что мы устроим в твою честь большой бал, на котором ты появишься как дебютантка. После этого ты сможешь занять свое место в высшем свете. А потом подумаем о твоем замужестве.
Луиза ошеломленно вздохнула.
— О мама! Это будет прекрасно! У меня будет роскошная свадьба?
— Самая богатая в графстве, дорогая.
—Я хочу идти к алтарю в белом атласе с длинным шлейфом, в пене кружев. А у алтаря меня будет ждать жених, молодой и красивый, и он будет сильно и страстно любить меня, как и я его!
— Я уверена, что он будет от тебя без ума, — снисходительно согласилась мать, — но не так-то просто найти молодого и красивого.
— О нет! Он просто обязан быть молодым и красивым, — со смехом упорствовала Луиза. — Я мечтаю встретиться с ним как можно скорее и влюбиться под луной...
— Все это хорошо, — согласилась леди Хаттон, — но в реальности все несколько иначе. Твой отец и я хотим, чтобы у твоего мужа были иные качества — стабильность, правильные взгляды и высокое положение.
— Но, мама, я не хочу, чтобы вы искали мне мужа! — потрясенно произнесла Луиза. — Он может не понравиться мне!
—Луиза...
— Стабильность и правильные взгляды? Бог мой! А что, если он будет... толстым?!
— Он не толстый... — леди Хаттон оговорилась, но тут же поправила себя: — Он вряд ли будет толстым.
Луиза была слишком увлечена, чтобы заметить оговорку.
— Мама, я покорная и послушная дочь, но я не смогу полюбить человека, если он неимоверно толстый, каких бы правильных взглядов он ни придерживался!
