Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Прошел год, десятилетие, двадцать лет, наконец, сто лет, и каждый новый Жорж рассказывал своему старшему сыну, почему у него такое имя и что он должен будет сделать, когда к ним приедут наследники русского лейтенанта, портрет которого висит в мастерской. А если первой родится девочка, то ее следует назвать Жоржетт. Впрочем, детей должно быть много, и мальчик обязательно появится и станет Жоржем.
– Но они приехали не одни, – заметил Жорж-младший. – За ними следили двое. Они сначала стояли снаружи – вроде бы не хотели мешать покупателям, а потом, когда русские уехали, зашли к нам и стали спрашивать, чем эти русские интересовались. Может быть, тут что-то нечисто, – резюмировал Жорж.
– Мы должны посмотреть за обеими группами и, думаю, достаточно скоро поймем, кто есть кто, – подвел итог глава семейства. – Жорж будет с тройкой с фотографом, а ты, Морис, должен узнать, откуда взялись остальные.
На небольшом острове все старинные семейства знают друг друга, а многие связаны и родственными узами. Правда, приходится довольно долго вспоминать, кто и когда на ком женился и что из этого в результате получилось примерно лет сто назад. В силу этого Морису достаточно было обратиться к своим друзьям еще по школьным и студенческим годам, и довольно скоро он имел информацию, которая немало озадачила клан старого мастера. Об «остальных» было известно, что они «нехорошие люди».
– Филипп, – критически оглядывая белое тощее тело, лежащее на соседнем топчане, обратился к нему Василий, – а ты спортом никогда не занимался?
– По-настоящему нет. В школе была обычная физкультура, а в институте, чтобы получить зачет, записался в секцию фехтования. Был два курса «левшой на рапире», получал от этого небольшое удовольствие.
– Так ты вроде бы не левша. И вилку правой рукой держишь, а чашку тоже…
– Тут такое дело, – при этих словах Филипп перешел в положение «сидя». – Пришел записываться, ну, как положено, переоделись, построились, тренер показал нам стойку, и мне оказалось удобнее выставить вперед левую ногу. Так он своего удовольствия не стал скрывать – ты, говорит, левша. Будешь левшой на рапире. Он всем выдал рапиры, а мне со специальной ручкой, для левши.
Василий покачал головой, оказывается, Филя потенциально «двухсторонний» человек, обладает какими-то особыми качествами, которые имеют научные обоснования, и, в силу этого обстоятельства, должен иметь преимущества перед остальными.
– Что-то из фехтования помнишь? – поинтересовался, также усевшись на топчане и повернув голову в сторону соседнего топчана, Василий, поигрывая при этом мышцами рук, как это делают культуристы.
Филипп встал, повернулся спиной к океану и принял фехтовальную стойку, машинально сложив пальцы левой руки щепотью. Грудь была развернута, правая рука отведена назад, согнута в локте, а кисть руки свисала расслабленно. Левая рука с невидимым оружием была также наизготовку.
– И какие у тебя были достижения? Следов занятия спортом на твоей фигуре не видно, хотя действительно стойку знаешь, – поинтересовался с хитрой улыбкой Василий.
– Немножко фехтовал за курс, даже за факультет, но перед третьим курсом с этим делом закончил. Времени, как мне тогда казалось, фехтование стало много требовать. Я даже научился уколы снимать правой рукой. Но мне не хватало агрессивности, чтобы добиться каких-то более или менее серьезных результатов, – вздохнув, с некоторой грустинкой признался Филипп, возвращаясь на свой топчан.
За чтением выдержек из дневников лейтенанта Коршикова незаметно пролетела пара часов.
– Какие из этого следуют выводы? – спросил Филипп, завершив чтение.
– Надо проверить, не было ли у тех мужиков из мастерской предка по имени Жорж, – высказал свою идею Игнат. – Надо будет к ним еще раз наведаться, лучше узнать, когда будет дома хозяин или главный мастер. Не исключено, что управляет ими кто-то иной, скорее всего индус или китаец, которых теперь здесь много. Но заняться этой темой надо.
Ночью Игнату снилось сражение двух эскадр, время от времени грохотали пушки, откуда-то слышались автоматные очереди. Он сам готовился идти на абордаж.
Наутро оказалось, что около часа ночи к острову подошел шторм, погрохотала гроза, к утру укатившая дальше, и теперь солнце спешило высушить пляж и всю округу.
– Парни, привет, – запросто обратилась к троице Юлиана, выкладывая с подноса на общий столик свой завтрак – яичница, стакан грейпфрутового сока, тост и половинка папайи. – А вы не хотите посмотреть на ту, которую вы собственно ищете?
– У тебя с собой марка? В кошельке или в сумочке? – ответил вопросом на вопрос Игнат.
Это могло показаться не очень-то вежливым, но кавторанг был человеком прямым.
– Нет, марки у меня нет, но я предлагаю съездить в Порт Луи и посетить музей почтовой марки. Такси я заказала на десять утра. Ехать не более получаса.
Есть такая порода женщин, которые вроде бы задают вопрос, но в то же время как-то мягко и пушисто подталкивают мужчину к пониманию того, что есть только одна форма ответа – устраивающая ее. Юлиана действовала по-женски подсознательно, а потому безошибочно. Она не была сумасбродной, хотя без этого качества женщин все-таки не бывает. Она была скорее «девушка с характером».
Без пяти десять все встретились, уселись в прибывшее такси, Юлиана назвала адрес, и они покатили по дороге между двумя зелеными стенами из сахарного тростника.
– Музей построен не так давно, – как заправский гид начала голландка. – Это частная инвестиция, в нем находятся две негашеные марки – голубой и красный Маврикий. Ну и еще кое-какие вещи, относящиеся к маврикийским диковинам. Например, мраморная скульптура Поля и Вирджинии – главных героев знаменитого романа Сент-Пьера.
Музей оказался новеньким двухэтажным зданием, нижняя часть которого была сложена из каменных блоков. Чем-то он напоминал по своей архитектуре известные парижские здания прошлых веков. Адрес был, естественно, «Блю пенни сквер» – «Площадь синего пенни».
Девушка на кассе улыбнулась столь ранним посетителям и предупредила – через двенадцать минут на марки можно будет посмотреть.
Юлиана достала из своего портмоне визитную карточку и вручила кассирше, которая сначала глянула на нее равнодушно и едва не собралась пропустить через считывающее устройство, как обычную кредитку. Но прочитав текст, сразу взялась за телефонную трубку и произнесла пару фраз на креольском.
Через минуту в зал вошел высокий европеец с широкой улыбкой на загорелом лице. Он был рад гостям, представился: «Кристиан, директор музея», и сказал, что сам проведет их к маркам. При этом предупредил, что снимать нельзя ни при каких условиях – одна вспышка фотоаппарата для марок – все равно что выставить их на месяц на солнце.
Они прошли по первому этажу через зал, где в центре стояла мраморная скульптура Поля, только что спасшего из бурных волн Вирджинию. Затем поднялись по лестнице на второй этаж, прошли мимо стендов с различными красочными, очень красивыми марками и оказались в полутемном зале. На стене против входа были два квадратных проема. Содержимое правого было освещено не слишком яркой лампочкой – на бежевом фоне были расположены две марки – те самые «Голубой Маврикий» и «Красный Маврикий».
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
