Она стала багровой. Если бы взгляды убивали, Закари Уэст уже лежал бы мертвым у ног Луиз. Сначала эта игра его забавляла, потом он вдруг понял всю ее жестокость и бессмысленность. Это не ее вина, что с ним случилась такая трагедия. Закари стало противно. Черт возьми, до чего я только могу дойти! Совершенно необязательно оскорблять эту девушку, ведь это ее отец принес мне страдания, а не она, – подумал он, внезапно успокаиваясь. Не стоило так вести себя.
Но пока Закари нагло разглядывал ее, в нем начал пробуждаться сексуальный интерес к этой девушке. Если быть до конца честным, его привлекал не какой-то определенный тип. Ему просто нравились женщины, и все!
А эта синеглазая вполне могла стать его подружкой. Но она, конечно, предпочтет умереть, чем лечь с ним в постель. Ведь упала же она в обморок от одного его поцелуя. Если бы сестра Гилби поняла, о чем он думает в эту минуту, то бросилась бы бежать и остановилась бы только тогда, когда была бы очень далеко отсюда.
– Я не имела в виду ничего подобного, когда пришла к вам, – прошептала Луиз, и он горько усмехнулся:
– Нет?
Как будто ей нужно было объяснять ему это!
– Я только хотела, чтобы мы пришли к какому-нибудь соглашению…
– Соглашению между нами? – проворчал Закари. – Что же вы можете мне предложить? Или мне придется напрячь воображение? – Он снова оценивающе посмотрел на нее.
Синие глаза начали метать молнии. О, ей не нравились эти грязные намеки! Воспитанная и строгая маленькая дама. Наверное, из-за этого она и стала медсестрой. Может, униформа, похожая на одежду монахини, означает для нее нечто большее, чем знак принадлежности к профессии?
– Нет! – резко ответила Луиз, покраснев еще больше. – Я имела в виду – между вами и моим отцом. Я подумала, что, если бы он постепенно выплачивал вам долг в течение нескольких лет, тогда ему не пришлось бы расставаться с домом или лишаться фирмы.
Ее напряжение и беспокойство были настолько явными, что Закари даже начал испытывать к ней сочувствие, поэтому сказал почти спокойно:
– Не волнуйтесь. Я уверен, что суд постарается что-нибудь предусмотреть, чтобы не разорить его совсем.
– Вы думаете, они это сделают? – В ее глазах все еще оставалось сомнение. Он кивнул.
– Понимаете, они всегда стараются учесть положение людей, когда назначают выплаты. И, наверное, не будут настаивать на продаже дома. В голосе Луиз опять прозвучало отчаяние:
– Может, и нет, но вы не понимаете!.. У него уже сейчас огромные долги, для него будет сложно выплатить вам сразу большую сумму, и… – Она осеклась, потом быстро продолжила:
– Папа боится, что если жена узнает, как много он должен, то бросит его.
Закари опять разозлился.
– Но я же не виноват, что ваш отец по уши в долгах!
– Нет. Но если бы вы согласились подождать выплаты компенсации за причиненный ущерб год или два, тогда она бы ничего не узнала. Папа уверен, что доходы от бизнеса удвоятся в течение ближайших лет, и тогда он сможет постепенно выплатить ту сумму, которую установит суд.
Закари с иронией поинтересовался:
– А я должен все это время ждать, так, по-вашему?
Она кинула на него смущенный взгляд.
– Для вас это будет очень трудно? У вас тоже нет денег?
– Я еще пока не побираюсь, – усмехнулся Закари. – Скажите, жена вашего отца – не ваша мать, да?
Луиз кивнула.
– Моя мать умерла несколько лет назад.
– И ваш отец снова женился?
– Спустя два года.
В его глазах загорелся огонек удовлетворения. Он решил подразнить ее.
– Вам не нравится ваша мачеха?
– Мы с ней не ладим, – холодно ответила Луиз.
Он снова с любопытством посмотрел на нее. Однажды ночью в той больнице он увидел этот холодный, чистый овал, отстраненный взгляд синих глаз. Ее волосы, гладко зачесанные назад, и темно-голубая с белым униформа придавали ей вид монахини. Тогда она сразу не понравилась ему, но сегодня Луиз Гилби выглядела совсем по-другому в ярком вишневом жакете и в белом свитере, облегающем тело. Этот наряд делал ее очень женственной и соблазнительной.
Сейчас она снова стала холодной и сдержанной, и Закари почувствовал, что опять начинает злиться.
– Почему она вам не нравится?
– Я ей тоже не нравлюсь! – Голос Луиз стал резким.
Она словно защищается, невольно отметил Закари.
– Но кто кому раньше не понравился – вы ей или она вам?
Он мог представить, что ей пришлась не по душе новая жена Гарри Гилби. После смерти матери, вне всякого сомнения, дочь и отец очень сблизились, их связало общее горе. Луиз, наверное, была потрясена, когда отец нашел себе другую женщину. Как он мог это сделать! – вопрошала она и, видимо, была вне себя от ярости. Ее отец! Она считала, что он должен вечно скорбеть о своей жене, ее матери.
– Я бы постаралась поладить с ней, если бы Ноэль с самого начала не продемонстрировала, что не желает меня видеть, что я ей не нужна, – призналась Луиз. – Она не хотела, чтобы люди видели нас вместе: вдруг подумают, что мы сестры? Она всего года на два старше меня.
Закари удивленно поднял черные брови.
– Вот как? Сколько же лет вашему отцу?
– Пятьдесят. Он и моя мама поженились совсем молодыми.
– А вашей мачехе?
– В следующем году будет тридцать. Он кивнул, задумчиво глядя на нее.
– Значит, вам… двадцать восемь?
– Двадцать семь.
– Вы выглядите моложе. – Это удивило его. Закари казалось, что ей только-только минуло двадцать. – Наверное, это из-за того, что вы невинны, – сухо добавил он.
Она снова покраснела. А Закари насмешливо улыбнулся.
– Девственница – еще не оскорбление. Вы сами это знаете.
– Вы так произносите это слово, что оно звучит как ругательство.
Закари засмеялся, его глаза опять начали путешествовать по ее телу.
– Вы слишком болезненно реагируете на мои высказывания, – протянул он, затем внезапно спросил:
– А вы и в самом деле девственница?
Луиз подпрыгнула, будто ее ужалила оса.
– Что?!
– Вы и в самом деле девственница? – серьезно повторил он свой вопрос, хотя знал, что она поняла его с самого начала.
Она начала заикаться и покрылась багровым румянцем.
– Я… я… не собираюсь отвечать на подобные вопросы!
– У меня такое ощущение, что я прав, – продолжал Закари, весьма довольный произведенным впечатлением и тем, как она зарделась. – Хотя в вашем возрасте это кажется весьма странным. Я пытаюсь вспомнить, встречалась ли мне хоть одна за последние годы. Если только какая-нибудь девочка-подросток. Девственность вышла из моды уже в пятидесятых годах. Интересно, она опять становится популярной? Или вы принадлежите к какому-нибудь новому направлению? Или вам присущи какие-то извращения?
