– И даже он не считает, что мое лицо станет таким же, как прежде! – Закари внезапно засмеялся, вспомнив Дейну. – Вы бы видели мою прежнюю подругу, когда она взглянула на меня после того, как меня прооперировали в последний раз! Я думал, она хлопнется в обморок. Луиз побледнела еще сильнее, но не отвела взгляда.
– Не сомневаюсь, что она просто очень переживала за вас и была сильно расстроена. Не отрицаю, что это долгий процесс, но я вас уверяю, что со временем врачи…
– Не смейте мне врать! – резко прервал ее Закари. – Я уродлив, как исчадие ада и, наверное, навсегда останусь таким. Если женщина и упадет в обморок при виде меня, то только от ужаса, как это произошло с вами.
Она покраснела и отвернулась.
– Я не…
– Вы потеряли сознание, как только я поцеловал вас. Мне пришлось тащить вас сюда.
– Совсем не поэтому… – начала было Луиз, вся покрываясь краской, и Закари зло рассмеялся.
– Не стоит притворяться. Я знаю, почему вам стало плохо.
Она опустила ресницы и перестала протестовать, но ее лицо отражало борьбу самых разных эмоций. Он наблюдал за ней с горечью и с разочарованием. Затем со вздохом произнес:
– Я не виню вас. Я вижу себя в зеркале каждый день и могу понять, как вам стало противно, когда я прикоснулся к вам.
– Нет! – воскликнула Луиз и подняла на него глаза, полные боли.
Закари понял, что она не притворяется и говорит совершенно искренне.
– Пожалуйста, поверьте мне, я испытывала в этот момент совершенно другие чувства. Это правда.
Но Закари уже надоел этот разговор. Ему хотелось забыть об аварии, он всеми силами стремился вернуться к нормальной жизни.
– Хорошо! Не будем об этом! – нетерпеливо прервал он. – Давайте вернемся к причине, по которой вы оказались здесь. Чего вы хотите от меня, сестра Гилби?
– Я не уверена, что… – начала она, потом вздохнула. – Ваши адвокаты уже сказали вам, да?.. Вызнаете?..
– Черт возьми, да говорите же, наконец! – взорвался Закари.
– Мой отец забыл возобновить страховку. Уэст так долго находился в больнице, что доверил ведение дел своим адвокатам и отказывался обсуждать с ними детали. Он только рассказал им, как произошло столкновение, поэтому, конечно, не знал, что у Гарри Гилби не было страховки.
– Вы шутите? – недоверчиво воскликнул он. Луиз покачала головой, но не произнесла ни слова, как будто у нее больше ни на что не осталось сил.
Закари посмотрел ей в глаза. Они были необычайного темно-синего цвета. Цвета горечавки на альпийском снегу – вот что они ему напомнили. Их оттенок подчеркивал бледность лица. Темно-синее на белом… Ему всегда нравились контрасты.
Потом он стал думать о более прозаических вещах – неудивительно, что она так бледна и озабочена. Нет ничего странного в том, что она начала его умолять. Что за человек ее отец? Почему прислал ее вместо того, чтобы приехать самому или хотя бы прислать своего адвоката?
– Черт возьми, как он может быть столь неаккуратным и безответственным? – проговорил Закари вслух, больше рассуждая сам с собой, нежели обращаясь к Луиз. Она сглотнула.
– Папа находился тогда в жутком состоянии, поэтому и забыл о страховке. Он собирался продлить ее, когда она закончилась, но… Я понимаю, что это звучит глупо…
– “Глупо” – это не то слово!
– Я не прошу вас отказаться от ваших пре…
– Прекрасно, – грубо прервал ее Закари. – Потому что я и не намерен этого делать! Почему, черт побери, я должен отказываться от моих претензий?
Луиз понурилась, потом снова подняла на него свои удивительные синие глаза. В них блестели готовые пролиться слезы.
– Его жизнь будет разрушена, если придется выплатить сразу всю сумму… Он уже заложил дом и фабрику… Банк кредита не даст. Папа будет вынужден продать дом, а может быть, и расстаться с фирмой, чтобы собрать такие огромные деньги.
– Это его проблема, не моя! – резко ответил Закари. – Авария произошла только по его вине, значит, и вытекающие из нее последствия также ложатся только на него. – Он пристально посмотрел на девушку, и его губы скривила злая ухмылка. – Вы, должно быть, или очень наивны, или слишком подвержены оптимизму, если пожаловали сюда в надежде, что я откажусь от моего права на компенсацию только потому, что вы расскажете мне слезливую историю о том, как будет разрушена жизнь вашего дорогого папочки!
– Я просто подумала, что… – начала было Луиз, но он опять резко оборвал ее:
– Единственная жизнь, которая интересует меня, – это моя собственная. И ваш отец сломал ее прошлой весной!
В отчаянии она закричала:
– Я знаю, как вам тяжело пришлось! Но через год или два, когда все будет позади…
– Несколько лет будут вычеркнуты из моей жизни! Погибли работы, на которые я потратил четыре долгих года и много душевных сил. Я страдаю до сих пор, и мне придется страдать еще в течение длительного времени. Я не смогу больше работать. Каждый день я словно бьюсь головой о каменную стену, пытаюсь начать рисовать, но во мне как будто что-то умерло после аварии. Каждый раз, когда я беру в руки кисть, мой мозг остается индифферентным, и я ничего не могу создать… Вы можете представить, что это значит? Быть не в состоянии писать – это все равно, что стать парализованным. Нет, мне лучше было бы умереть!
Негодование и гнев, кипевшие в душе Закари после аварии, вылились наружу. И он испытал странное облегчение, выплеснув свою ярость на эту девушку.
Она не была виновата в том, что случилось с ним. Но, видимо, считала, что ее отец тоже пострадал во время аварии. Это донельзя разозлило Закари.
– Не просите, чтобы я жалел вашего отца! – крикнул он. – Если бы я был святым, то, возможно, и посочувствовал бы ему, но я не святой! Когда дело будет слушаться в суде, все выплаты будут определены на основании свидетельских показаний и законов. Вашему папаше придется выполнить предписание суда!
– Но если бы вы только… – начала Луиз, и Закари снова взорвался:
– Вы что, действительно верите, что сможете уговорить меня отказаться от моих требований? – поинтересовался он, потом глаза его сузились, и в них зажегся циничный огонек. – Может быть, я чего-то недопонимаю? И вы пришли сюда, чтобы предложить мне что-то вместо денег?
Она как-то странно посмотрела на него, и в ее синих глазах застыл вопрос.
Закари, похохатывая, начал демонстративно обшаривать оценивающим взглядом ее тело – сначала маленькие крепкие груди, четко выделяющиеся под белым свитером, затем упругие бедра и стройные ноги в плотно облегающих их черных брюках. Его глаза стали цепкими, похотливыми.
Наконец Луиз все поняла и покраснела. Он услышал, как она шумно вдохнула, и мерзко улыбнулся.
– Извините, – пророкотал Закари. – Но вы не мой тип. Я предпочитаю пышных блондинок, а вы слишком тощая. Мне также кажется, что вам не хватает опыта. Вы не сможете быть достаточно изобретательной в постели.
