Великая стена
Снаружи капли дождя барабанили все реже. Поднимавшийся над равниной туман затопил улочки миниатюрного поселка. Пегги Сью открыла дверь. Стоя на четвереньках, она смогла лучше разглядеть декорации странного населенного пункта. Все было на своем месте, и все было – или казалось – обычным: и столбы с фонарями, и статуя исторического деятеля на деревенской площади, изображавшая бородатого мужчину в каске, с кавалерийской саблей в руке. На своих местах пребывали и вывески: булочная, галантерейная лавка, продажа зерна…
– У меня дурное предчувствие, – заявил синий пес. – Что-то не очень хочется, чтобы доктор Скелет занялся мной вплотную и присобачил ручонки вместо лап, дудку вместо носа и стоп-сигнал вместо хвоста. Не пора ли нам сматывать отсюда удочки?
– Даже не думай! – заупрямился Себастьян. – Я здесь для того, чтобы снова стать человеком, и не струшу перед первым же препятствием.
– А я, признаюсь, мнение синего пса разделяю, – вступила в их перепалку Пегги. – Здесь творятся непонятные и подозрительные вещи. Бедные зверушки совсем не рады своему новому облику.
– Мокрые вы цыплята в позе страуса! – раздосадованно пробурчал мальчик. – Валите отсюда, если трусите, а я останусь.
«У него вот-вот нервы совсем сдадут, – подумала Пегги. – Он так хочет выздороветь, что готов пройти через любые испытания. Остается надеяться, что у него хватит мозгов не совершить непоправимую ошибку».
От этой мысли у нее сжалось сердце.
И вдруг, когда она уже собралась выползти из домика, Пегги уловила звук хлюпающих по грязи шагов. Кто-то приближался. Неужели из тумана выскочит доктор Скелет? Из страха перед неизвестностью девочка притворила дверь, оставив узкую щелку, в которую она продолжала следить за происходящим на улице. На окраине погруженной в туман деревушки нарисовалась чья-то тень.
Постепенно тень приобрела человеческие очертания, и Пегги разглядела девушку лет пятнадцати с рыжими, стянутыми в конский хвост волосами. Ее пухлые розовые губы сластены резко контрастировали со строгим выражением усыпанного веснушками лица. На ней была растянутая фуфайка, джинсы и резиновые сапоги. Одной рукой она прижимала к себе лоханку с кормом. Рыженькая переходила от дома к дому, приседала, открывала дверки и наполняла миски, которые затем заталкивала в жилища. И всякий раз она напевала любимую песенку животных (нечто среднее между цып-цып-цып и кис-кис-кис), которой крестьяне подманивают зверье в часы кормежки. Девочка была очень бледная, но вид имела решительный. Мало-помалу она приближалась к дому, где сидела, согнувшись в три погибели, Пегги со своими друзьями. Позади них звери учуяли запах пищи и от нетерпения буквально заходили на головах. Кошки рычали, собаки ворчали. Именно в тот миг, когда Пегги решилась было вылезти, незнакомка распахнула дверь кукольного домика, и взгляды их встретились. Вышедшая из тумана девушка так перепугалась, что даже заорать была не в силах. Она выронила корытце с похлебкой, шлепнулась в грязь и никак не могла вскочить на ноги. Не схвати Пегги ее за руку, она уползла бы на животе. Но едва Пегги к ней прикоснулась, та обмякла, словно парализованная ужасом. Девушка замерла в неподвижности, с выпученными глазами и разинутым ртом.
– Я не сделаю тебе больно, – сказала Пегги как можно приветливее. – Я здесь с приятелями, наша машина сломалась. Ты не из Блэк-Чэтоу?
Юная крестьянка захлопала ресницами. От ее свитера тянуло мокрой овчиной.
– Вы небось паломники? – спросила она едва слышно. – Пришли за чудесным исцелением?
– Да, – призналась Пегги. – Мы совсем не знаем здешние места. Ищем развалины не то замка, не то монастыря… Какое-то древнее-древнее сооружение из темного-темного камня.
– Да это же Великая стена! – воскликнула девушка, пытаясь высвободиться. – Там-то доктор Скелет и живет! Не вздумайте туда ходить. Уносите ноги, покуда целы! Паломничество запретили десять лет назад…
К ней вернулись силы. Пегги отпустила ее. Девушка отодвинулась и недоверчиво поглядела на нее исподлобья.
– Ты что, больна? – спросила она. – Страдаешь каким-то недугом, который не под силу вылечить традиционной медицине?
– Я-то нет, – обронила Пегги Сью. – А вот мой приятель, Себастьян, нуждается в помощи.
Мальчик улучил момент и высунул голову из домика. Он был удивительно миловидным, ведь у него были волосы цвета черного дерева и раскосые глаза, и девчонки всегда реагировали на его появление одинаково. Как правило, они краснели, принимались строить глазки и флиртовать напропалую… (Что вызывало у Пегги приступы неконтролируемого гнева и желание надавать им таких пощечин, чтобы кокеткам мало не показалось.)
Молоденькая крестьянка подошла к Себастьяну и без стеснения просунула руки под рубашку, якобы с целью прощупать его грудную клетку. Она прикрыла глаза, сосредотачиваясь, ее маленькие ледяные ладошки забегали взад-вперед по торсу Себастьяна. Она словно диагностикой какой-то занималась.
«Ну, ты даешь, рыжая-бесстыжая!» – подумала Пегги.
Однако рыжая девица даже не помышляла о флирте. Она скорее напоминала медсестру, приступившую к осмотру пациента.
– Понятия не имею, откуда ты такой взялся, – заявила она наконец, с озабоченным видом глядя на Себастьяна, – но с самочувствием у тебя нелады, я это чувствую. У меня дар. Сразу вижу, болен человек или нет. Твое здоровье подорвано, и тело, кажется, вот-вот разрушится, словно… словно с минуту на минуту из тебя песок посыпется.
– То-то и оно, – с горькой усмешкой сказал Себастьян, застегивая пуговицы на рубашке.
Девушка, казалось, совсем растерялась. И вдруг выругалась, потому что животные воспользовались случаем и, выскочив из дома, набросились на лохань с пищей. Отогнать их от кормушки было нелегко.
– Кстати, о зверушках, – взяла Пегги быка за рога. – Зачем они здесь?
– Они хворые, – процедила ее собеседница, – больше ни на что не годны. Все равно бы сдохли, поэтому мы их поселили здесь.
– Ты меня за дурочку принимаешь? – возмутилась Пегги. – Откуда у них взялись руки и почему они ходят на задних лапах и в детишек переодеты?!
– Вы точно идете к Великой стене? – спросила рыжая, увильнув от ответа. – Если вы пришли в надежде излечиться, то опоздали, поезд ушел. Десять лет назад надо было приходить, а нынче все порушили, ничего хорошего не осталось, так, расстройство одно. Люди и до вас сюда забредали… и страшно потом жалели. Я пыталась их предупредить, но они все мимо ушей пропускали, строили из себя очень умных, как все вы, городские, делаете.
Она разочарованно пожала плечами и вернулась к своим занятиям. А покончив с раздачей корма, занялась приведением в порядок одежды на зверюшках, словно учительница, приводящая в человеческий вид младшеклассников, помятых после бурной переменки. Пегги решила, что прямыми вопросами от рыжей ничего не добиться, и сменила тактику.
– Меня зовут Пегги Сью Фэйрвэй, – сказала она. – А тебя?
