Он посмотрел на нее, и она не могла угадать, какую реакцию вызвали ее слова.
Музыка смолкла, и они вернулись к столику. Однако ужин остался наполовину недоеденным. Через несколько минут Кейд встал и взял ее за руку.
— Как насчет еще одного танца?
На площадке он снова прижал ее к себе, и они танцевали под медленную балладу.
— Как хорошо, Кэтрин. Чертовски хорошо. Мне нравится держать тебя в объятиях.
— Кейд, все, к чему ты стремишься, ведет к соблазну.
— Нет, Кэтрин. Я не стремлюсь к соблазну, — сказал он, — ты поймешь это.
— Ладно. — Она покачала головой. — Давай поместим личные отношения в список запретного.
— Давай не будем, — возразил он. — Мне нравятся медленные танцы. Мне нравятся личные отношения с тобой. Мне нравится целовать тебя...
— Кейд, — прервала она его в раздражении, отклоняясь, чтоб видеть его, а он смотрел на нее сверху вниз с хитрой улыбкой.
— Ну хорошо. Ничего личного. Какие росписи из тех, что ты делала, нравятся тебе самой больше всего?
— По правде говоря, самая любимая — это горный пейзаж в охотничьем домике в Колорадо. Мне нравится это место, и я с удовольствием делала эту фреску. Кстати, о фресках - если мы собираемся зайти ко мне в офис, надо поторопиться.
— Мы можем пойти сейчас. Оставшиеся танцы я стребую с тебя в другой раз.
Кэтрин призадумалась о «другом разе». Сколько еще она сможет сопротивляться?
Всего за несколько минут они добрались до офиса «Рэнсом дизайн».
— Я покажу тебе альбомы с фресками, — сказала она.
Кейд сел рядом с ней, и они принялись просматривать альбомы, и он время от времени вставлял комментарии. Кэтрин делала пометки, но при этом все время чувствовала, как слегка соприкасаются их руки, и от этого ей было неспокойно. Вскоре она пришла к выводу, что Кейду будет нетрудно угодить — ему нравилось почти все, что она показывала. Особенно его заинтересовал один рисунок: вид с балкона, который должен был выглядеть как продолжение комнаты. За балконом открывались цветочные клумбы в европейском стиле, деревья и в отдалении мостик через ручей.
— Выбери на всякий случай еще пару тем, чтобы я могла сделать эскизы и предложить их тебе на выбор.
— Не нужно. Мне подходит это. Ты совершенно точно поняла, что мне нравится, — сказал он, его интонация изменилась, и она, забыв о рисунке, взглянула на него.
— Ты что, постоянно флиртуешь? — спросила Кэтрин.
— Каждый раз, когда это возможно, — ответил он. — Я хочу, чтобы ты сделала эту роспись в столовой.
— Ты покладистый, Кейд, — сказала она едва дыша, думая о нем гораздо больше, чем о росписях.
— Жаль, что ты не покладистая, — прошептал он, слегка щекоча указательным пальцем ее ухо.
— Так мы договорились, я могу начинать? — поинтересовалась Кэтрин.
— Чем скорей, тем лучше, — ответил он.
Все это время они не отрываясь смотрели друг другу в глаза.
— Я думаю, в следующий вторник.
— А в понедельник мы отправимся в твой банк, — подхватил он.
— Оставь альбомы здесь. Я поставлю их на место позже, — сказала она.
Кейд улыбнулся и собрал их, она пожала плечами и сняла со спинки стула жакет.
Внезапно он положил альбомы обратно на стол и, быстро подойдя к ней, взял ее за руку и притянул к себе.
— Иди сюда, Кэтрин, — сказал Кейд хриплым голосом.
Желание полыхнуло в его темных глазах. Ее пульс зачастил.
— Но, Кейд...
Его губы вобрали в себя ее губы, и сердце у нее забилось сильнее, когда его язык проник глубоко
ей в рот. Она обвила руками его шею. Первый же поцелуй смешал все ее мысли, а потом Кэтрин и вовсе перестала думать о чем-либо. Она затерялась в волшебном мире его поцелуя, который пробудил каждый ее нерв, зажег в ней огонь, который она уже не пыталась сдержать.
Она не понимала, что он раздевает, но чувствовала его прикосновения всей кожей, чувствовала, как его руки ласкают ей грудь и слегка сжимают сосок, отчего ее бедра непроизвольно подавались ему навстречу.
— Кейд... — повторила она, и его губы прикоснулись к ней, требовательно и властно, и она прижалась к нему, ощутив упругость его жезла. Он был тверд и готов, он желал ее.
На ней остались лишь чулки на поясе.
— Ты просто великолепна, — шептал он, притягивая ее к себе.
Его руки скользнули по внутренней стороне ее бедер и затем двинулись вверх, нежно лаская ее. Она обнимала его, постанывая и прося еще, а ее рука проникла ему в брюки и трогала его твердую плоть.
И вдруг Кэтрин, всхлипнув, оттолкнула его.
— Мы не будем заниматься любовью! — воскликнула она. — Тебе не удастся соблазнить меня!
Дрожащими руками она подобрала одежду, быстро натянула юбку и блузку, все это время чувствуя на себе его горячий взгляд.
— Ты не получишь мое сердце во второй раз. Или мы снова будем мучить друг друга! — выкрикнула она.
Он стоял в помятой рубашке и наполовину расстегнутых брюках. Лицо Кейда пылало, было видно, что ему трудно дышать, как и ей, и несмотря на то, что она поступала разумно и правильно, часть ее существа рвалась обратно к нему, в его объятия, к его поцелуям.
— Я никогда не хотел мучить тебя, — проговорил он хрипло. — Ни тогда, ни теперь.
— Не смей говорить это! Возможно, уехав, ты и думал, что так будет лучше для меня, но ты знал, что я буду страдать. И все же ты сделал это — сделал, чтоб спасти своего брата.
— Так что же, мне следовало позволить ему отправиться в тюрьму? — сухо спросил Кейд.
— Нет, разумеется, нет. Я не это имела в виду. Ты сделал то, что должен был, но ты знал, что причинишь мне боль. А сейчас мы стали совсем разными, у нас разная жизнь, разные приоритеты.
Кэтрин надела жакет так, словно это были рыцарские доспехи, и застегнула его на все пуговицы.
— Я готова идти.
Они вышли из офиса и сели в машину, Кэтрин пыталась снова взять себя в руки. Но за ее наружным спокойствием по-прежнему скрывалось желание, еще более страстное, чем прежде.
Когда они подъехали к ее дому, Кейд повернулся к ней:
— Когда надумаешь двигаться, я пришлю помощников и они займутся твоими вещами.
— Вряд ли они мне понадобятся, — возразила она, покачивая головой, — я могу привезти все, что мне нужно, на своей машине.
— Возьми побольше вещей. Шесть росписей не сделать быстро.
Она кивнула.
— Доброй ночи, — сказала Кэтрин. Она быстро закрыла за собой дверь, так и не оглянувшись.
