— Да, — выдохнула она, — я тоже.
Мак опустил голову и прильнул губами к нежной шее Эллы, по спине у нее от этой ласки побежали мурашки.
Не отдавая отчета в своих действиях, она склонила голову так, чтобы Маку было удобнее ее ласкать. Губы его прошлись по Эллиной щеке и замерли около ушной раковины. Еле слышно он проговорил:
— Элла… Я должен знать. Скажи, почему ты меня покинула?
Какое блаженство находиться в его объятиях! И тем не менее она не вправе допустить, чтобы он свернул со своего пути. Глубоко вздохнув, Элла заставила себя прошептать:
— Потому что я не хотела выходить замуж… за тебя… Я… я… — Язык отказывался повиноваться. — Я так и собиралась тебе сказать, когда ты сделал мне предложение.
— Ложь! Ты с радостью согласилась стать моей женой!
— Я… я…
— Что-то произошло. Уже после того, как мы поженились. Но что? Скажи же!
В его объятиях так трудно сохранять рассудок! Но Элла продолжала стоять на своем:
— Ничего не произошло. Ничего.
— Я не верю тебе, — выдохнул он и снова поцеловал ее.
В помутившемся сознании Эллы прозвучал слабый сигнал тревоги. Этот мужчина помолвлен с другой. Так почему он осыпает ее такими ласками? А потому что знает — это самый верный способ лишить ее самообладания. Его следует оттолкнуть. Но она не в силах. Особенно сейчас, когда его пальцы нежно гладят ее живот, стараясь уловить движения младенца. И Элла, вместо того чтобы возражать, тает от этих прикосновений.
Она не только не мешает ему, но даже помогает его пальцам вернее нащупать ребенка, прижимая их сверху своей рукой.
— Не следует этого делать! — внезапно опомнившись, воскликнула она.
— Почему же? — прошептал Мак.
— Потому что… — Она откинула голову назад, стараясь припомнить, почему они должны расстаться. — Потому что… — Она открыла глаза, взгляды их встретились. — О-о, потому что… — продолжала она шептать, но невысказанная мысль упорно ускользала от нее.
И Мак снова обхватил ее лицо ладонями и целовал, целовал, целовал… А Элла с готовностью отвечала на его поцелуи.
Внезапно Мак, вспомнивший о причине, заставившей его приехать в Доглег, выпустил Эллу из объятий.
Отступив на шаг, он взглянул на нее затуманенными страстью глазами.
— Поздно. Мне пора идти. — Он провел дрожащей рукой по волосам.
— Да, — согласилась Элла. Ей нужно побыть одной, чтобы прийти в себя.
Мак подошел к двери, остановился и бросил взгляд на Эллу.
— Утром приду тебя проведать, — сказал он.
— А где ты переночуешь?
— Найду что-нибудь. И не уеду, пока не получу ответа на свой вопрос. — С этими словами он распахнул дверь и вышел.
Элла стелила себе постель и старалась осмыслить то, что произошло между ней и Маком. Переполненная самыми противоречивыми чувствами, она осторожно опустилась на краешек кровати и принялась расчесывать волосы.
Она была в полном смятении. Как мог Мак так целовать ее, если собирается жениться на другой женщине? Он влюблен в Холли или объявил о помолвке, уступив желанию родных? Люби Мак другую, он не смог бы ласкать Эллу с такой неистовостью.
Что подумала бы его невеста, если бы узнала об этом?
Элла тяжело вздохнула раз, другой, и внезапно по ее щекам полились слезы. Она вспомнила о детстве, лишенном материнской любви, вспомнила, как ненавидела ее мачеха. Как тяжело ей было, когда умер отец. Сторми с трудом терпела падчерицу в своем доме. А Элле некуда было податься. Лишь когда Элла стала для нее бесплатной прислугой, Сторми была вынуждена сменять иногда гнев на милость, тем более что девочка научилась прекрасно готовить и вести хозяйство.
Элла вспомнила про Сторми еще и потому, что дала себе зарок: она постарается никогда никому не быть в тягость. Потому она и ушла от Мака.
Ах, как было бы хорошо, если бы отец был рядом. Вот кто дал бы ей сейчас дельный совет и утешил.
Элла смахнула слезы. У ее ребенка должна быть совсем иная жизнь. Быть богатым не обязательно — богатство не всегда приносит счастье. Главное для ее дочери или сына — знать, что они любимы. И желанны. Что о них думают. И Элла приложит все силы, чтобы так оно и было.
А вот чего она не потерпит, так это жалости со стороны Мака. Благотворительность ей не нужна. И ее ребенку тоже. Элла по собственному опыту знала, как тяжко выносить подобное унижение.
Взбив подушки повыше, Элла улеглась. Спина страшно болела. Вот если бы рядом оказалась пара любящих рук, чтобы помассировать ей спину! Но… Элла встряхнула головой. Хватит думать о Маке. Однако сделать это было не так-то просто. Мысли о Маке и тупая боль в пояснице не давали покоя. Элла повернулась на бок, подложила под живот подушку и попыталась заснуть. Ей необходимо отдохнуть. Ради ребенка.
Долго-долго она лежала, стараясь расслабиться и забыть о болях в спине. А также о поцелуях Мака, продолжавших жечь ее губы. Элла невольно провела рукой по припухшим губам.
Как хорошо знать, что Мак где-то рядом, в городе… Такое было счастье увидеть его… даже если это всего лишь сказка…
Элла задремала. Ей снилось, что они с Маком лежат рядом и с нетерпением ожидают рождения их ребенка.
Ее разбудил бой часов на башне мэрии, возвестивший о том, что наступила полночь. Что-то мешало Элле. Повернувшись на спину, она обнаружила, что ее халат промок насквозь. Все постельное белье — тоже. Значит, у нее отошли воды!
Она попыталась было сесть, но от пронзительной боли у нее перехватило дыхание.
Элла застонала, обхватив руками живот.
Через мгновение боль чуть отступила. Элла перевела дух, зажгла настольную лампу, стоявшую на корзине, заменявшей прикроватную тумбочку, и, сев на край постели, постаралась сосредоточиться. Что делать? Прежде всего, позвать Клайда. Он вызовет врача.
Новый приступ невыносимой боли заставил ее скрючиться. На этот раз боль была намного сильнее. Пережидая ее, Элла зарылась лицом в ладони, а локтями уперлась в колени. Ребенок вот-вот родится, надо срочно что-то предпринять.
Элла скинула с себя мокрый халат, завернулась поверх легкой ночнушки в шерстяное одеяло и храбро доковыляла до двери. Но тут очередные схватки заставили ее остановиться. Когда они стихли, Элла вышла в коридор и постучала в дверь Клайда — он жил напротив. Тишина. Элла что было силы забарабанила в дверь. Никакой реакции. Его нет дома!
А тут опять дикая боль. Вся в поту, Элла перегнулась пополам.
Как же быть дальше? Клайда нет дома. Ничего удивительного, в пятницу он редко приходит раньше полуночи. А сегодня и вовсе загулял. Нашел время, именно когда она рожает. Впрочем, откуда ему знать, что она рожает? По ее расчетам, это должно было случиться лишь через неделю, тем более что первенцы вообще не спешат появиться на свет. Да она и сама благословила Клайда на то, чтобы он провел вечер в городе с милой старой миссис Перкинс. Она — его единственная радость после смерти Марты.
