Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 166
Он скрипнул зубами и свободной рукой натянул на голову свалившийся капюшон меховой накидки. Плащи, даже теплые, от холода не спасали, пусть даже лорд и леди Мак-Лайон натянули на себя все, что могло хоть как-то согреть. Полог шатра трепетал на ветру, внутри хозяйничали сквозняки, даже мех на полу – и тот, кажется, промерз вместе с кораблем, обледеневшим с мачты до самого днища. Кроме того, из десяти дней путешествия восемь прошли в жуткой болтанке. Дважды измученный советник, которого мутило и колотило одновременно, порывался развернуть корабль и вернуться в Файф, наплевав на приказы да обязательства, – и оба раза был остановлен твердой рукой своего телохранителя. Не из политических соображений, на это Творимиру было плевать с высокой колокольни… Но заявить примерзшей к веслам команде, что гости передумали и хотят домой, – значило обеспечить себе немедленную высадку на ближайшую льдину. И это в самом лучшем случае!.. Назад дороги не было. Оставалось только надеяться, что впереди их ждет твердая земля и радушная встреча, а не ледяная тьма подводных глубин. Впрочем, на этот счет даже норманны высказывались весьма скептически. Не одному Ивару дружеский жест конунга Олафа был не по нутру: глава посольской дружины, звероподобный ярл-гора по имени Гуннар, костерил Длиннобородого такими словами, что даже его собственная команда стыдливо крякала.
– Нашел время, козел старый! – ругался Гуннар, в очередной раз вваливаясь в гостевой шатер и остервенело сбивая с бороды длинные сосульки. – Утопнем к хренам – и за-ради чего? Ну добро бы поход! А так? Да где это видано, чтоб посреди зимы корму в соли полоскать?! Вот нарвемся на льдину, пропорем борта – и сгинем ко всем псам! Не в бою, как должно, а… У-у-у, кабан патлатый! Кабы он меня тогда, десять лет назад, от меча вражьего не прикрыл, ноги бы моей тут не было! «Как друга прошу», «в неделю обернетесь»… Скотина брехливая! Сам-то небось раньше марта в сторону моря и не глянет – зачем? Гуннар же есть. Пущай он за всех отдувается, а мы на бережку обождем… Сволота такая! «Неделя»! Вот сам бы и шел! Я того торгаша знать не знаю, а каждого из моих бойцов дома родные ждут. И меня ждут! А я здесь валандаюсь, как дерьмо в проруби!.. Вернусь – не погляжу, что конунг, возьму за бороду да и…
После этого обычно следовало длинное перечисление всех возможных и невозможных кар, ожидающих в скором времени недальновидного Олафа. Кары эти раз от раза становились все изощреннее, а ругательства, которыми щедро сдабривал свои посулы Гуннар, – все крепче и заковыристей. Нэрис краснела как мак, Творимир начинал нарочито громко греметь жаровней, а Ивар, с трудом сдерживая смех, норовил запомнить пару-тройку особо сочных выражений, памятуя о том, что талант вовремя ввернуть крепкое словцо северяне ценят не меньше, чем умение держать в руках оружие. К большому сожалению королевского советника, гневливый норманн никогда надолго не задерживался.
Ульф с Творимиром были на подхвате у капитана, и большую часть времени чета Мак-Лайонов проводила в одиночестве да отчаянных попытках согреться. У Нэрис зуб на зуб не попадал, Ивара мутило от качки, так что даже занять себя беседой не получалось. А уж чем-то более приятным и подавно: какая любовь, когда ни рук, ни ног не чувствуешь, пол ходуном ходит и то и дело кто-нибудь норовит влезть погреться?.. Кают на судах северян отродясь не бывало, а шатров имелось всего два. Тут уж не до комфорта, да всей толпой, глядишь, и теплее. «Жаровня еле тлеет, а так-то надышим! – с извиняющейся улыбкой приговаривал Тихоня, конфузясь встречаться глазами с хозяином. – В тесноте, да не в обиде…» Ульф почему-то чувствовал себя виноватым, хотя ему тоже приходилось несладко. Конечно, он в свое время не одно море исходил, да и вынослив был, как сотня шотландских пони, но годы и оседлый образ жизни уже все-таки брали свое. К тому же зимовали норманны действительно всегда на берегу. А тут этакое ненастье. И Гуннар еще масла в огонь подливает своими «утопнем» да «не доплывем». Как бы не сглазил, спаси их всех Один!..
Новый порыв ледяного ветра сотряс многострадальный шатер. Вспыхнули алым уголья. Ивар, чертыхнувшись, придержал крышку жаровни и прислушался. Снаружи тяжело бились в борт волны, монотонно стучала колотушка о задубевшую кожу барабана. Ей вторил натужный скрип уключин. В соседнем шатре сменные гребцы чем-то грохотали. Наверное, ужинать собрались, подумал лорд. Или обедать. Черта с два разберешь: зима же, едва рассвело – уже смеркается. «Не знай я лэрда Вильяма так хорошо, точно б решил, что болезнь свою он выдумал – лишь бы не ехать. За дело Гуннар конунга честит и в хвост и в гриву. Только здоровье последнее гробить. Когда же все это кончится, господи?» Ивар поднял умоляющий взгляд кверху, но, кроме почерневшей кожи шатра да свиста ветра снаружи, не увидел и не услышал ничего. Оно и понятно. У бога есть дела поважнее.
Лорд тяжело вздохнул. И, почувствовав, что качка начала сдавать свои позиции, с облегчением выпустил жаровню из рук. Кажется, буря утихает? Ну, хоть поспать теперь можно. Точнее – попробовать. Советник приподнял край толстого мехового полога и, не снимая накидки, ужом юркнул в мягкую темноту. Темнота была теплой, уютной и еле слышно пахла лавандой.
– Ивар? Это ты?
– А кто же еще, – прокряхтел он, нашаривая в куче тряпья закутанную капустой супругу. – Я тебя разбудил?..
– Нет. – Она зевнула и прижалась к нему. – Я не могу столько спать. Мы плывем уже целую вечность!
– Сегодня десятый день пошел, – педантично поправил лорд, утыкаясь носом в мех. – Но ты права, все одно рехнуться можно. И холод собачий. Надо было тебе остаться.
– Ну кто же знал?
– Ты-то должна было знать, – насупленно буркнул Ивар. – Твой отец с северянами дела ведет. Ч-черт, опять замутило. Проклятая качка! И настойка твоя не помогает – я обе склянки выпил, и хоть бы что.
– Ивар! – ахнула жена. – Но это же слишком много! Я ведь говорила, не больше трех ложек за раз!..
– А я виноват, что мне плохо?!
– Теперь уже да. – Нэрис жалостливо качнула головой. – Сдается мне, мутит тебя не от качки вовсе… Ну потерпи еще немножко. Должно же море когда-нибудь кончиться?
– Должно. – До ушей леди Мак-Лайон долетел обреченный вздох. – Только, кажется, я кончусь раньше! Чувствую, конунгу шею мылить мы с Гуннаром вместе пойдем.
Она прыснула. И, чмокнув мужа в щетинистый подбородок, сказала примирительно:
– Не сердись ты на него так. Норманны свадьбы всегда зимой играют, в остальное время их просто дома нет. А вот как холода придут…
– …так они с жиру беситься начинают, – мрачно закончил за нее лорд. – Вот скажи мне, Олаф что, без твоего батюшки никак обойтись не мог?
– Не знаю, – сдалась Нэрис, которой задавали этот риторический вопрос по три раза на дню уже в течение недели. – Спроси у него сам, милый, ладно?
– Достал, да? – хмыкнул он.
Нэрис молча улыбнулась. И, пристроив голову к мужу на плечо, закрыла глаза. Корабль мягко покачивался, привычный уже плеск воды убаюкивал, меховой полог не пропускал холодный воздух. И Ивар тут рядышком. «Надо было ему снотворных капель дать, – запоздало подумала она. – Спал бы и не мучился так. Совсем у меня мозги замерзли. Ну, ничего! Вот Творимир поесть принесет, после обеда тогда… Все равно такие сильные средства на голодный желудок принимать не советуют».
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 166
