Кем? Откуда?
Василий, пустив коня в галоп, помчался к вышке.
Еще издали он увидел высунувшегося оттуда старого Епифания, который размахивал руками и что–то кричал.
— Что случилось?! — спросил, подъезжая, Медведев.
Приступ кашля не дал Епифанию ответить, он лишь показывал руками в сторону Медведевки, как бы призывая Медведева поскорее ехать туда.
Медведев помчался во весь опор по вытоптанной тропинке сквозь просеку, по которой когда–то он так быстро добрался от дома до этой вышки, когда здесь его ждал молодой князь Верейский, а его уже настигала погоня князя Оболенского.
Чем ближе подъезжал Василий к своему имению, тем явственнее различал он грохот выстрелов, пороховые взрывы и крики, однако во всем этом было что–то странное и неестественное.
Медведев много раз слышал издали звуки битв, стычек, всевозможных столкновений, но то, что он слышал сейчас, сильно отличалось от знакомых звуков.
— Василий Иванович, господин наш! — раздался вдруг веселый озорной голос, и наперерез Медведеву вылетел из рощи напротив ворот имения несущий, должно быть, тут караул бородатый с длинными усами 35-летний уже Гаврилко Неверов.
— Леший меня раздери! — воскликнул Медведев, — что тут у вас творится?
— О, Василий Иванович, у нас тут такое!.. Пожалуйте скорее — сами увидите!
Через несколько минут глазам Медведева предстало необычное зрелище.
Толпа детей и подростков, размахивая деревянными мечами и саблями, осаждала медведевский дом, который защищали, как быстро понял Василий, окинув взглядом все «поле сражения», всего три человека: его четырнадцатилетний сын Иван, со своими двоюродными братом и сестрой, шестнадцатилетними близнецами Филиппа, Алексеем и Елизаветой.
Осаждающие — в основном детвора 10–13 лет: дети Николы, Ивашки, Гаврилки и других поселенцев Медведевки и сельца Манино визжали, орали и карабкались на высокое крыльцо, откуда их постоянно сбрасывали защитники.
С левой стороны Медведев с изумлением увидел с дюжину разнообразных пушек, вокруг которых бегал старый седой грек Микис с горящим фитилем, и именно эти пушки одна за другой гулко и громко стреляли, по–видимому, одним порохом с пыжами вместо ядер, но все равно поднимались вверх густые облака дыма.
С правой стороны стоял длинный стол, и тут Медведев увидел знакомые и родные лица: вот все значительно выросшее семейство Картымазовых, вот Филипп с Дарьей — Чулпан, которая держит на руках годовалого младенца, здесь были и лив Генрих Второй, и Леваш Копыто с женой, и купец Манин, а позади них целая толпа жителей окрестных поселений.
Но больше всего удивил и обрадовал Медведева человек, который сидел за столом на почетном месте гостя, и которого Василий меньше всего ожидал здесь увидеть — это был никто иной, как их общий старый друг — мурза Сафат собственной персоной.
В момент появления Медведева все действо как бы остановилось и замерло, но только затем, чтобы через секунду прийти в неистовое радостное движение.
«Осада» дома была мгновенно прервана, сын и племянники спрыгнули с крыльца и повисли на его шее, как только он спешился.
Судьи этой игры в «осаду дома» Макар Зайцев и Юрок Богун, а также все сидящие за столом, включая Сафата, вскочили и окружили Медведева плотным кольцом.
Несколько минут царила полная неразбериха, но тут в дело вмешался Юрок Богун, мягко, вежливо беря каждого под локоть и отводя в сторону, благодаря чему вскоре в этом хаосе образовался относительный порядок, так что, наконец, Медведеву удалось со всеми нормально поздороваться и выяснить, что здесь происходит.
Оказалось, что вчера, по пути из Крыма в Москву с очередным дружеским и тайным посланием хана Менгли — Гирея своему другу Великому московскому князю Ивану Васильевичу, Сафат, ничего не знающий о переменах в жизни Медведева, заехал в его имение, чтобы повидаться с ним и старыми друзьями.
И вот как раз–то в его честь молодые наследники, при активной поддержке своего боевого учителя Микиса, решили устроить потешную осаду дома, в которой охотно вызвались принять участие все дети и подростки окружающих поселений.
Приезд Медведева разрушил все планы, поскольку так и осталось неясным, удалось бы защитникам дома удержать его, или превосходящие силы атакующего противника одержали победу, однако радость по поводу возвращения Медведева, скоро заставила позабыть досаду от неясности исхода «битвы», и вскоре начались поспешные приготовления к достойной встрече «дорогого хозяина».
Поскольку день был еще не холодный, решили накрыть стол прямо под березками и, пока дворовые девушки занимались этим, Медведев успел обменяться несколькими словами с каждым из друзей.
Потом он подошел к так удивившему его ряду пушек и, тепло обняв своего старого учителя, удивленно спросил:
— А это откуда?
— Не поверишь, Вася, — широко улыбнулся Микис, — откопали!
— То есть как, — откопали?
— Буквально, — сказал Микис. — Начали тут, было, манинские расчищать берег Угры, ну чтоб, значит, поле там новое для хлеба освоить — все больше и больше зерна для ихней водички им требуется, — и тут вдруг оказалось, что в этой земле полно железа!
— Ах да, действительно! — вспомнил Медведев, — Анница рассказывала: во время стояния на Угре тут весь наш берег был уставлен пушками.
— Вот–вот! — подхватил Микис, — Но все, что ты видишь здесь, — это я только так, детям поиграть выставил, чтоб пороху немного понюхали. А вот у меня там за лесом еще штук сто лежат, надо только их очистить, как следует да испытать — все ли годны, и мы тут такую крепость поставим — никто и близко не подойдет! Андрон Аристотелев обещал помочь — он, оказывается, специалист по возведению защитных сооружений!
— Ты о чем это, Микис? Кто сюда может подойти? Рубеж–то вон как далеко и, похоже, что он будет двигаться вовсе не в эту сторону, а в ту, где я сейчас служу.
— Э–э–э, Вася, не говори, никогда не известно как оно в жизни обернуться может. Пушки–то самые лучшие! Самим мастером Аристотелем отлиты, вот смотри, я тут на одной даже его личную подпись нашел.
Микис подвел Медведева к небольшой пушке.
ARISTOTELES
— увидел Медведев тисненые буквы, а над ними картинку — склоненный порывом ветра цветок, с которого дуновение срывает лепестки.
И он сразу вспомнил, где видел точно такую же.
Совсем недалеко отсюда.
На той стороне Угры.
На могиле простого сельского кладбища в имении человека с фамилией Аристотелев…
— Кстати как дела у Андрона? — спросил Василий Микиса.
— Отлично! Недавно — да вот этим летом — мы туда ездили все по его приглашению на новоселье — Иван твой, молодые Бартеневы, Картымазовы… Ну, Вася я тебе скажу красотища там… Он такой дом из бывшей хибары себе отстроил — дворец! Благо деньги появились: братья его жены — князья–то Воротынские, помнишь, что вас с Филиппом чуть на плаху не отправили — на московскую службу перешли и на прошлой порубежной войне немало обогатились. Так вот, желая как–то смыть свой грех перед сестрой — они ей огромное приданое выделили, в счет, мол, того, что батюшка их дать ей когда–то не мог. В общем, помирились они все, и Арисотелевы за эти деньги отстроили свой дом заново. Теперь там самое красивое имение во всех верховских княжествах!
