За эти два дня Поликант успел обойти всех друзей Эльды, а вслед за ним — «Алая книга Костамары», и «Циклина», и все прочие. «Алая книга» никому не показалась столь захватывающей, как Рёскину, но Поликант и впрямь заворожил всех, а Фелим так увлекся чудесами «Тангенциальной магии», что совершенно выкинул из головы угрозу пришествия ассасинов и едва не забыл о необходимости посещать лекции Вермахта. Чтобы вытащить Фелима на лекции, Ольге приходилось заходить к нему в комнату и щелкать пальцами у него перед носом, словно и впрямь снимая чары. А очутившись в аудитории, Фелим угрюмо смотрел на Вермахта и время от времени качал головой.
Впрочем, теперь, прочитав эти книги, они все стали относиться к Вермахту подобным образом. Как выразилась Ольга, стоя вместе с остальными у памятника Поликанту после очередной лекции, теперь слушать Вермахта было все равно, что пытаться расслышать одну-единственную каплю посреди ливня. Магия оказалась настолько шире!
— Но смотри, Фелим, не качай больше так головой на Вермахта, — предупредила она. — Похоже, этот урод уже опомнился.
Это действительно было так. Первые полдня после угрозы Коркорана Вермахт держался тише мыши. Он добросовестно диктовал заголовки, чертил свои схемы, а на студентов почти не глядел. Потом снова принялся поглаживать бородку. На следующее утро назвал Рёскина «эй вы, громогласный!» — по счастью, гном в это время обдумывал один сложный абзац из «Теоремы мысли» и его не услышал — и начал было говорить Лукину «эй, вы...», но вовремя спохватился и сказал: «Вы, с золотым блокнотом!» К обеду он, похоже, решил, что если вовсе не обращать внимания на Эльду — хотя не обращать внимания на огромного золотого грифона, восседающего в заднем ряду Северной лаборатории, было затруднительно, — то Коркорану будет не за что его увольнять. И вот после обеда он величественно, как всегда, вошел в аудиторию, поставил на кафедру свои песочные часы и, поглаживая бородку, обернулся к студентам.
— Сегодня, — сообщил он, — нам полагалось учиться возжигать огонь. Однако, по всей видимости, некто забрал все предназначенные для сегодняшнего занятия свечи. Быть может, этот некто желает признаться?
Он обвел студентов орлиным взором, столь грозным и обвиняющим, что многие съежились и принялись вспоминать, не натворили ли они и в самом деле чего-нибудь в этом духе. Красивое лицо Ольги осталось спокойным и равнодушным.
— Ну что ж, — сказал Вермахт, когда, судя по часам, истекло минут пять. — Сдается мне, что в наши ряды затесался закоренелый преступник. В таком случае нам придется заняться значительно более сложной темой. Запишите в тетрадях: «Возжигание магического пламени». Подчеркните. Оставьте тетради открытыми и встаньте.
Ножки стульев заскрежетали по каменным плитам — все встали.
— Протяните перед собой обе руки, сложенные горсточкой.
Эльда поспешно поднялась на задние лапы. Ее парта заскрежетала еще противнее. Вермахт погладил бородку и сделал вид, что ничего не заметил.
— Теперь сядьте и запишите в тетрадях точное описание позы, в которой вы стояли.
Снова заскрипели стулья. Все принялись строчить.
— Так. Теперь встаньте и снова примите ту же позу.
Все снова принялись вставать. Вермахт засунул большие пальцы в проймы своего одеяния и принялся расхаживать взад-вперед.
— Хорошо. Повыше, вы, в подержанной куртке! Ближе к подбородку. Да, так лучше. Теперь сосредоточьтесь и отыщите свой внутренний центр. О том, как это делается, написано под десятым большим заголовком в конспектах от прошлой недели. Сядьте и найдите это место в своих тетрадях. Там должно быть написано, что... Вы, громогласный, ищите, ищите!.. Что ваш внутренний центр... Вы, в подержанной куртке! Я сказал, смотреть в конспектах!.. Ваш внутренний центр представляет собой небольшое трехмерное солнцеподобное тело, которое у мужчин располагается прямо под грудиной, а у женщин — в районе пупка. Теперь встаньте и отыщите его у себя.
Все снова встали, на этот раз уже несколько устало, снова сложили ладони и лапы горсточкой... Но это был еще не конец. Вермахт, самодовольно расхаживая взад-вперед, то и дело поднимал и сажал их, точно сержант на плацу, до тех пор пока даже Эльда не сбилась со счета.
Наконец он сказал:
— Да, так лучше. А теперь, находясь в этой позе и концентрируясь на своем внутреннем центре, плавно перенесите часть энергии из своего центра в ладони.
Воцарилось напряженное молчание. Все пытались выполнить то, что им было сказано.
— Думайте, думайте! — снисходительно бросил Вермахт. — Представьте себе пламя у себя в ладонях...
— Так бы сразу и сказали! — буркнул Рёскин.
— Вы, громогласный! Вы что-то сказали? — ядовито осведомился Вермахт.
Рёскин ничего не ответил. Он просто стоял, и лицо его было освещено снизу широким языком пурпурного пламени, пляшущего в широких гномьих ладонях. Вермахт насупился.
Тут несколько студентов, стоящих ближе к кафедре, радостно вскрикнули и подняли вверх голубые круглые огоньки.
— Очень хорошо! — покровительственно произнес Вермахт.
После этого голубые огоньки стали вспыхивать по всей Северной лаборатории, словно зажигаясь друг от друга.
— На молнию похоже, — сказала Ольга. Она стиснула зубы и внезапно вызвала высокий язык зеленого пламени, раздвоенный наверху. Языки, сплетаясь, взметнулись едва не до потолка.
— Ох ты! — воскликнул Лукин.
Ему тоже удалось возжечь пламя, но его голубой огонек плясал почему-то не в ладонях, а в небольшой ямке посреди парты.
Вермахт издал гневный возглас и зашагал в заднюю часть лаборатории.
— Ну разумеется, эти никак не могут без выкрутасов! Вы, в подержанной куртке, возьмите свое пламя. Бережно, бережно... Берите-берите, оно вас не укусит. А вы, девушка с длинным носом, сделайте пламя поменьше! Немедленно представьте, что оно уменьшается, пока вы не испортили потолок!
Ольга гневно взглянула на Вермахта и сумела укротить свою ручную молнию: теперь язык пламени стал не больше фута высотой. Лукин наклонился и аккуратно, заботливо, как цыпленка, взял свой голубой огонек в ладони. Вермахт сердито, растопырив пальцы, взмахнул рукой над партой, и отверстие закрылось.
— В чем дело? — осведомился Вермахт у Лукина. — Такое впечатление, будто вас так и тянет ко всяким дыркам!
Лукин не успел ничего ответить — Вермахт уже обернулся к Фелиму. Тот небрежно играл с ярким, небесно-голубым, узким языком пламени, держа его на одной ладони.
— Двумя руками, я сказал!
— А что, есть какие-то причины делать это непременно двумя руками? — вежливо осведомился фелим.
— Да, есть! Перемещение огня мы будем проходить на следующей неделе, — ответил Вермахт.
Эльда все это время стояла с закрытыми глазами, мучительно разыскивая свой внутренний центр. Ей до сих пор так и не удалось его обнаружить. Она расстроилась и огорчилась. Ведь все остальные, похоже, без труда нашли это место! Но теперь, после Поликанта, Эльда спросила себя: «Почему?» Ответ нашелся тут же. Грифоны ведь не люди! Значит, и центр у нее должен располагаться где-то в другом месте. Эльда прекратила разыскивать его у себя в животе и принялась прислушиваться к собственному телу. Да вот же он! Славная, яркая, вращающаяся подобно волчку «суть Эльды» находилась внутри ее грудной клетки, под мощными грифоньими ребрами. Более того, в глубине души она всегда знала, что именно там этот внутренний центр и находится.
