Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
Сентябрь она провела в Гренобле, где студенты жили в семье обедневших аристократов и посещали языковые курсы при университете. В октябре перебралась в Париж, чтобы приступить к занятиям в Сорбонне. Вместе с двумя другими девушками ее поселили в аристократической французской семье, жившей в весьма стесненных обстоятельствах в доме 78 по Моцарт-авеню. Хозяева дома участвовали во французском Сопротивлении; граф де Ранти погиб в нацистском концлагере, а его вдова, графиня, хоть и держала служанку, любила сама готовить на всю ораву из семи человек: трех своих дочерей, включая разведенную двадцатитрехлетнюю Гислен с четырехлетним сыном, проказником Кристианом, самую младшую Клод, ровесницу Джеки, с которой она подружилась на всю жизнь, саму Джеки и еще двух американок.
В доме Ранти говорили только по-французски, и соотечественников Джеки видела редко. У нее, как обычно, имелись связи в высших кругах французского общества, и вскоре она уже блистала в свете. Из письма Юше: «Я веду двойную жизнь. Буквально на крыльях летаю отсюда [с Моцарт-авеню] в Сорбонну и в Рид-Холл [центр, где занимались американские студенты], не покидая прекрасный тихий серо-дождливый мирок, или, как горничная в выходной, наряжаюсь в меховое манто и модничаю в баре “Риц”». Начало занятий откладывалось, поэтому Джеки с головой погрузилась в парижскую жизнь. «Самое чудесное здесь, – писала она Юше, – театры, опера, балет, и всюду так легко попасть. Зимой можно каждый вечер куда-нибудь ходить, и все равно не пересмотришь все, что идет на сценических площадках». И это было только начало. «Думаю, дальше будет еще веселее. Поскольку я уже познакомилась с множеством парижан, зима обещает быть божественной».
В рождественские каникулы Джеки побывала в Лондоне, навестила бывшую любовницу отца, Энн Плагг, и ее семью в роскошном особняке на Гамильтон-плейс. Вернувшись весной 1943-го в Англию, Энн волей-неволей помирилась с мужем и 4 ноября 1944 года родила ему близнецов – мальчика и девочку. По-видимому, Джеки считала их отцом Черного Джека, что подтверждает ее письмо от 6 января 1950 года: «Ты прав насчет близнецов». На это Джек Бувье 10 января ответил, что совершенно уверен в своем отцовстве. Однако он ошибался. Джеки, вероятно, думала, что пятилетние малыши – один смуглый и темноволосый, второй светленький – фактически на год старше, и знала, что отец обрадуется, если это его дети. Джеки определенно симпатизировала Энн, относилась к бывшей пассии Черного Джека с большой теплотой, ведь спустя пять лет, после короткого визита в Лондон, когда ей не удалось повидать Энн, она писала ей, что они с Ли никогда не забудут «чудесные деньки», когда наслаждались обществом жизнерадостной и красивой Энн. По словам Фрэнка, сына Энн, Джеки как-то раз летом обедала с ними в Канне, после того как покинула стены Сорбонны.
В письме от 6 января Джеки изложила отцу свои планы на будущее. Черный Джек занервничал: «Ты пишешь, что следующим летом намерена поехать в Бельгию, а еще, может быть, в Ирландию и попутешествовать по Франции. Ты что же, вообще решила не возвращаться домой? Все-таки не мешало бы вернуться, написала бы книжку про путешествия… Не смейся… Тебе просто надо сесть за стол, и наверняка напишешь бестселлер». Он очень опасался, как бы Джеки не вздумала поехать в Европе на охоту, ведь дома во время скачек она травмировала позвоночник и какое-то время носила корсет. «Было бы роковой ошибкой поехать в Ирландии или во Франции на охоту, а потом из-за болей в спине возвращаться домой, – предостерегал он. – Ты еще успеешь там поохотиться, особенно если выйдешь за богатого парня…» Джеки к тому времени уже твердо решила не возвращаться в Вассар. Черный Джек уговаривал дочь отказаться от этого решения: «Возможно, тебя коробит при одной мысли о возвращении в этот чертов Вассар, как ты его называешь, но, наверное, быть студенткой последнего курса, которой есть что рассказать о путешествиях, не так уж плохо, как тебе кажется».
Во время рождественских каникул Джеки, кроме поездки к Энн в Лондон, предприняла путешествие по Австрии и Германии, которое в письмах к отцу и Юше описывала как «чудесное и потрясающее». Она ездила в вагонах второго и третьего класса и ночи напролет разговаривала со случайными попутчиками, слушая их истории. «Когда я ездила с Боу [Хелен Боудон], все было роскошно, но мы ничего не видели», – писала она Юше. В Вене советские солдаты чуть не арестовали Джеки за то, что она сфотографировала их казарму. Она своими глазами видела резиденцию Гитлера в Берхтесгадене и концлагерь Дахау. В письмах Джеки не решилась остановиться на впечатлении, какое произвел на нее Дахау, хотя и говорила об этом со своей ньюпортской подругой, Виви Стоукс, которая вышла за графа Креспи и жила в Риме. Виви пришла в ужас оттого, что Джеки вообще вздумала туда поехать, и дала такой комментарий: «Джеки хотела знать…»
Вернувшись в Париж, Джеки выходила в свет с молодыми французами, знакомыми семьи Ранти, а в ответ на предостережения из дома не выскакивать замуж за какого-нибудь графа, ответила, что пока ни с одним не познакомилась.
Однако весной 1950-го она познакомилась аж с несколькими графами, одного из которых стоит упомянуть особо. Через родственников ньюпортских Уайтхаусов Джеки вскоре после приезда познакомилась с молодым экстравагантным графом Полем де Гане, младшим из четырех франко-аргентинских братьев, богатых аристократов, владельцев роскошного замка Куранс в тридцати пяти милях к югу от Парижа. Вот что вспоминает сам граф: «Меня представила Джеки моя кузина Кико Бамберг, которая знала ее по Род-Айленду. Я тогда тоже учился в Сорбонне, мы часто вместе ходили на лекции или встречались за кофе в «Бальтазаре» неподалеку от Сорбонны. Поскольку мы часто виделись, то быстро подружились, я брал Джеки с собой на вечеринки, по выходным она приезжала погостить к нам за город. Джеки познакомилась со многими моими друзьями. Ее все любили и постоянно приглашали на балы, которых тогда было очень много». Будущая помощница Джеки в Белом доме Летиция Болдридж, в ту пору работавшая в посольстве США в Париже, описывала Поля как «поклонника Джеки», а Деми Гейтс даже утверждал, что Джеки влюбилась в Поля как кошка. Поль тоже был весьма увлечен: «Джеки – личность исключительная. Она обладала превосходным чувством юмора и отпускала забавные замечания по поводу всего, что видела. О людях говорила доброжелательно… и всегда, всегда смеялась… большая оптимистка. Она наслаждалась жизнью, была открыта красоте и всему новому, что встречалось на пути. Иногда проходишь мимо тех или иных вещей, не обращая внимания, а Джеки была не такой, она все подмечала».
Появившись в свете с молодым графом де Гане, Джеки сразу стала пользоваться успехом. «Мы с нею регулярно ходили на вечеринки, ведь я получал массу приглашений. Потом ее приглашали снова и снова – хорошенькая, очаровательная американка, прекрасно говорившая по-французски. Джеки старалась произвести впечатление, поэтому все были рады видеть ее, а поскольку вечеринки и приемы устраивали часто, приглашения сыпались как из рога изобилия». На пасхальные каникулы они уехали в Мадрид и вместе наведались в Толедо. Де Гане, принадлежавший к международной элите, виделся с Джеки и после ее отъезда из Парижа: «Мы продолжали общаться и до конца ее дней оставались добрыми друзьями. Позднее я стал меньше бывать в Штатах, и виделись мы нечасто».
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
