Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Отнесли мы стекло, вставили в грубоватую металлическую раму гроба. Пока он был открыт, в зале появился слабый душок сырой земли и гнили. Жека старался не смотреть на скелет.
– Ну что ты, в самом деле! – сказал я. – Смешно даже. Это уже не человек, а просто косточки, они не могут двигаться без мышц, сухожилий…
Жека слушал, кивал и не верил. В конце концов я устал его убеждать и просто повел дальше.
Из обворованного купеческого кабинета слышались голоса. Брат потянул меня за руку: он хотел еще разок посмотреть, как снимают отпечатки, но боялся строгого эксперта.
Ладно. Заглянули мы в кабинет. Эксперт со своей кисточкой добрался до окна, в которое влезли воры. Пока нас не было, появился оперативник в штатском. Он допрашивал тетю Свету, быстро черкая в большом блокноте. На вид ему было лет восемнадцать. Я бы поспорил, что его костюмчик и желтый галстук, как у Незнайки, куплены на школьный выпускной вечер.
Мы тихо встали в дверях, и нас не заметили. Тетя Света перечисляла каких-то людей, оперативник записывал, уткнувшись в блокнот. Тетя называла его то младшим лейтенантом, а то вдруг Виталиком, и тогда он розовел, но поправить десантную тетушку не решался. Иногда младший лейтенант Виталик уточнял:
– Это какой Афанасьев?
– Тот самый, прокурор города, – говорила тетя, и Виталик с несчастным лицом записывал прокурора.
– Ну и, наконец, Скорятин, – закончила она.
– Зубной? – удивился младший лейтенант. – Он тоже?
– Не тоже, а в первую очередь. Он крупнейший знаток икон в районе, а может быть, и в области.
Я понял, что это за список, в который попали прокурор и стоматолог: тетя назвала Виталику коллекционеров антикварных вещей.
– Светлана Владимировна, а почему вы сказали: «Наконец, Скорятин»? – уцепился за слово младший лейтенант. – И вспомнили его последним… У вас неприязненные отношения?
– Отношения у нас официальные. Он проводил экспертизу нескольких икон из фондов нашего музея, я ему платила, – неохотно сказала тетя Света.
Виталик не отставал:
– И все-таки вы Скорятина не любите! Почему?
– Дело-то давнее… – мялась тетя. Младший лейтенант глядел выжидающе, и она стала рассказывать: – Когда я приняла этот музей, здесь не было предметов культа. Я обратилась к городским коллекционерам. Объяснила, что восстанавливаю обстановку купеческого особняка, нужны иконы, лампадки, ведь раньше они висели в каждой комнате. Многие почли за честь подарить музею экспонаты из своей коллекции. Я, разумеется, указала на табличках: «Дар Афанасьева», «Дар Смирнова». – Тетя повела рукой, показывая в соседний зал, и увидела нас. – Вернулись? Идите, почитайте что-нибудь, я скоро.
Младший лейтенант и раньше косился на нас поверх блокнота, но помалкивал, а теперь спросил:
– Кружковцы? В мое время вы не взяли бы такого малыша.
– Племянники, – коротко объяснила тетя. – Так вот, о Скорятине. Он принес две испорченные иконы. Какой-то неумеха начал смывать с них потемневшую олифу и повредил красочный слой. По совести такие вещи не дарят, а выбрасывают. Я ему и высказала: «Вы что же, Борис Михайлович, дурочкой меня считаете или побирушкой? Я ведь никому руки не выворачивала: жалко вам хорошую икону – не дарите ничего. Зачем же обманывать?!» Он как в русской народной сказке, и с подарком, и без подарка. – На этих словах тетя обернулась к нам и рявкнула командным голосом: – Вы еще здесь?!
Пришлось уйти. Впрочем, самое важное я услышал: отношения у Скорятина с тетей не такие, чтобы стоматолог радовался, встретив ее племянников. Выходило, что не к нам он подошел на улице – не к Алеше и Жеке, а к глазам и ушам тети Светы. С ее характером она, может, и слушать не стала бы обманщика. А когда племянники скажут, что к ним приставал незнакомый дядька, тетя обязательно их расспросит, каждое дядькино слово велит повторить. Мы и выложим, как Скорятин возмущался: «Варварство!», как сказал: «Я лично не стал бы связываться с краденым». Он спешит показать, что не имеет с ворами ничего общего.
Я так размышлял и шел с Жекой по музею, не подозревая, что совсем скоро и загадки стоматолога, и кража покажутся мне обыденными, вроде покупки кефира. Потому что в следующем зале нас ждала настоящая тайна.
Глава XIV. Самостоятельная жизнь колдовского ножа
Колдовской нож был перевернут. Я отлично помнил, как тетя Света пристроила его на витрине: вбила два гвоздика, загнула кверху и положила нож острием к окну и чуть наискось – рукоятка выше клинка. А сейчас острие смотрело в другую сторону, рукоятка оказалась на нижнем гвоздике, съехала и уперлась в горшок для варки ведьмовского зелья. Если бы не горшок, нож выпал бы из витрины. И это за стеклом, в запертом на все замки музее!
Я, конечно, сразу подумал о тете Свете. Могла она перевесить новый экспонат по-другому? Могла. Только не сейчас и не так. Чтобы добраться до ножа, нужно отвинтить четыре шурупа и снять стекло. Возни довольно много, а ведь тетя была занята с полицейскими. Да и нож по-новому висел не сказать, чтобы красиво. Скорее было похоже на то, что его пытались достать из витрины, подталкивая чем-то через щель за стеклом.
Жека ничего не заметил. Я отвел его в тетину мансарду и оставил прыгать на кровати. А сам нашел в кухонном столе отвертку, вернулся в колдовской зал и повесил нож, как раньше. Потопал, потолкал витрину – нож не шелохнулся. Попробовал дотянуться до него через щель под стеклом – нет, рука не доставала. Зато помело ведьмы стояло с краю, я вынул его и уже помелом столкнул нож с гвоздиков. Как я и думал, рукоятка перевесила; нож соскользнул, перевернулся и застрял, упершись в горшок. Пришлось опять отвинчивать стекло, чтобы положить нож, как надо. Зато теперь я знал, что его пытался свистнуть не призрак старого хозяина – колдуна, а обычный человек. Другое дело, кто и зачем.
Тете Свете я решил ничего не говорить. Хватит ей головной боли из-за вчерашней кражи.
Только я вернулся на кухню и убрал отвертку, как вошла тетя. Я полез в холодильник, чтобы не вызывать лишних вопросов. Пустынный, скажу я тебе, ландшафт открывается в холодильнике женщины-директора. А тетя сразу:
– Ты что тараканишь, голодный? Придется, вам, Алешка, сходить на рынок, а мне пора музей открывать.
Могла бы сказать час назад, а то я уже настроился ехать к ведьмаку, ждал только Зойку.
Тетя Света без моих просьб выкатила велосипед, тот самый «Пежо». Я как увидел это чудо технической мысли, так и остолбенел. В общем, обычный дорожный велик, только сразу видно – старинный. Руль рогатый, главная звездочка вырезана в форме снежинки, пружины под седлом – вроде корабельных канатов, свитые из отдельных проволочек.
– Это подарок одного старичка, участника велопробега Чита – Хабаровск 1938 года, – с гордым видом объявила тетя. – Я собираю экспозицию «Спорт в нашей области», только экспонатов еще мало. Бери пока.
– А старичок не обидится? – спросил я. – Он же отдал велосипед не мне, а музею.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
