Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
– А ты нам спой, дядя, песню! – раздался голос с телеги. – Тогда мы не будем тебя трогать!
Старик запел дрожащим голосом, стараясь воспользоваться перемирием, чтобы завершить работу. Когда он пропел первый куплет и дошел до припева, мальчики хором подтянули ему, и в эту самую минуту ловко пущенный комок грязи совершенно залепил одинокое стеклышко на очках старика, другой комок погасил свечку и свалил ее на пол; в телеге поднялся смех, еще громче прежнего.
– Идем, – сказал Моульди, – нечего нам тут стоять, наш фургон там, в дальнем конце.
Крепко держась за Моульди, я последовал за своими товарищами. Оба они, видимо, были совершенно привыкшими к этому месту. Они ловко пробирались вперед, между тем как я беспрестанно скользил или натыкался на оглобли телег, которые трудно было различить в темноте. Только свеча бедного старика могла бы сколько-нибудь освещать пространство; все остальные огарки были окружены толпами мальчиков и взрослых, которые, присев на сыром полу, на клочках соломы, играли в карты, курили трубки и бранились самыми гадкими словами. Наконец мы остановились.
– Стой, Смитфилд, вот наш фургон, – сказал Моульди.
Я ничего не видел, но слышал, что он лезет по спицам колеса.
– Ну что, каково там? – спросил Рипстон.
– Отлично, – ответил Моульди с фургона.
– Ну, полезай, – торопил Рипстон, – становись ногой на колесо, я тебя подсажу.
Он, действительно, подсадил меня, да так старательно, что я упал на четвереньки на дно телеги.
– Ты сказал «отлично», – проворчал Рипстон, также влезая в телегу, – а соломы-то тут и нет.
– Ни крошки, – подтвердил Моульди.
– Я так и знал, – продолжал ворчать Рипстон. – Я как только вступил на колесо, так сейчас почувствовал, что на этой телеге возили сегодня уголь.
– А ты бы, – заметил Моульди, – написал перевозчику, чтобы он бросил уголь, занялся бы перевозкой мебели да оставлял бы всякий вечер хорошую связку соломы, не то мы переменим квартиру.
– Это еще ничего, что соломы нет, – проговорил Рип-стон, – главное неприятно то, что проклятая угольная пыль постоянно лезет в нос и в рот.
– Ну, как тебе здесь нравится, Смитфилд?
– Мы здесь ляжем спать?
– Это и есть наша квартира, милости просим, будьте как дома, – любезно проговорил Моульди.
– А где же ваша постель? Ведь есть же у вас постель?
– Еще бы! Целая перина, набитая лучшим пухом, и целая куча подушек и простыней! У нас все есть, только вот беда, не знаю, куда все это девалось!
Моульди принялся шарить по телеге, как будто отыскивая пропавшую вещь.
– Эх, – сказал он потом, – толкуй ты нам о постелях! Вот наша постель, – и он стукнул каблуком о стенку телеги, – жестка она тебе кажется, так полезай вниз, там много мягкой грязи!
– Не слушай его, Смитфилд, – заметил Рипстон, – сегодня здесь хуже, чем всегда, потому что нет соломы. А когда есть солома, так отлично. Придешь сюда этак в холодную ночь, думаешь: какой ты несчастный человек, опять будешь спать на голых досках. Вдруг смотришь – в телеге целый ворох славной, сухой соломы, в которую хоть с головой зарывайся!
И при воспоминании об этой роскоши Рипстон причмокнул губами так аппетитно, точно хлебнул ложку горячего, вкусного супа.
– А вам не холодно, когда вы раздеваетесь? – спросил я.
– Не знаю, – коротко ответил Рипстон, – никогда не пробовал.
– Я раздевался в последний раз в прошлом августе, – сказал Моульди. – Однако пора спать, давайте ложиться. Кто будет подушкой? Смитфилд, хочешь ты?
Я до того устал, что мне было все равно, чем быть, и потому я согласился.
– Да ты, может, не хочешь? Так ты скажи, не стесняйся, – заметил Рипстон, – ведь это как кто любит! Одному нравится, чтобы было мягко, другому – чтобы было тепло. Тебе что лучше?
– Я люблю, чтобы мне было и тепло, и мягко спать! – я не мог сдержать слез.
– Ишь как! И то, и другое! – усмехнулся Моульди. – Ну, слушай, хочешь быть подушкой, так полезай сюда и не хнычь, нам плакс не нужно, напрасно мы взяли тебя с собой!
Я поспешил уверить Моульди, что плачу потому, что не могу удержаться от слез, но что я готов быть подушкой, если он мне покажет, как это делается.
– Тут нечего показывать, – ответил Моульди, смягчившись, – подушка тот, кто ложится вниз, так что другие кладут на него голову. Ему от них тепло, а им мягко, это и просто, и удобно.
– Ну, прочь с дороги! Я буду подушкой, – воскликнул Рипстон и лег в одном конце фургона. – Ложитесь на меня.
– Ложись, как я, Смитфилд, – сказал Моульди, укладываясь спать.
Но подражать его примеру было довольно трудно: он захватил для себя все туловище Рипстона, а мне предоставил одни ноги. Роптать было бесполезно, и я постарался устроиться кое-как.
– Ты хочешь спать, Рип? – спросил Моульди после нескольких минут молчания.
– Хочу. А ты?
– Я никогда не могу спать после таких сражений. Представь себе, что на твой корабль наскакивает трое разбойников, а на тебе всего рубашка, панталоны да два ножа, и никакого другого оружия!
– Да, славные штуки представляют на Шордичском театре! – проговорил Рипстон сонным голосом.
– Прощай!
– Прощай!
Опять наступило молчание, и опять Моульди прервал его:
– Ты спишь, Рип? Рип, слышишь, спишь?
– Ну, уж другой раз не заманишь меня в подушки, коли будешь этак болтать, – сердито отозвался Рип-стон. – Чего тебе надо?
– Странный ты человек! Ты не любишь лежать и разговаривать о том, что видел!
– Ты меня разбудил из-за этакой глупости?
– Я хотел только спросить, как ты думаешь, разбойники бросили в колодец настоящее тело?
– Конечно. Я видел руку сквозь дырку в мешке, – насмешливо ответил Рипстон.
– И ты думаешь, там был настоящий глубокий колодец?
– Еще бы, конечно.
– А я не слышал, как плеснула вода, – настаивал Моульди.
– Ты плохо слушал. Колодец-то ведь глубокий, сразу не услышишь, а я услышал уж минуты через три.
Моульди замолчал, но он дышал очень тяжело. Видно, что ему хотелось поговорить. Он попробовал покликать Рипстона, но тот вместо всякого ответа громко захрапел; он позвал меня, но мне не хотелось разговаривать, и я притворился спящим.
На самом деле мне не спалось. Прижавшись мокрой от слез щекой к коленям Рипстона, я думал о своем прошлом и о том, что ожидает меня в будущем. Лучше бы я выдержал потасовку миссис Бёрк! Лучше бы я вернулся домой, когда Джерри Пеп схватил меня! Отец отстегал бы меня ремнем, но теперь все было бы уже кончено, я лежал бы в теплой постели и баюкал бы маленькую Полли. Конечно, боль от побоев еще не прошла бы, но в эту минуту я готов был вынести всякое мучение, только бы меня перенесли в Фрайнгпенский переулок, в дом № 19, и простили мне все мои прегрешения.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
