Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
— Забываю все, я тоже имею слабости. Я не буду вас ненавидеть и обвиняю только собственную доверчивость. Продолжать мою любовь с вами — значит унизить себя. Прочь! Я умею примирить страсти с рассудком. Вы ни в чем не будете нуждаться, но я вас больше не увижу.
По другим сведениям, он сказал: «Чтобы любить царя, надлежало бы иметь царя в голове».
Так или не так изъяснялся Петр, но слова своего он не сдержал. Анну и ее сестру (возможно, способствовавшей связи с Кёнигсеком) посадили под домашний арест. Им даже запретили посещать кирху. За что спрашивается? Анна Моне была свободной женщиной и могла любить, кого хотела — хоть царя, хоть саксонца, кого угодно. Но это по справедливости, а справедливым с женщинами Петр никогда не был. Конечно, Петр и Анна были любовниками, причем любовниками многолетними, и царь уже привязался к ней, но то, что она отдалась другому, он простить не мог. Ревность! Вот то страшное чувство, которым руководствовался Петр. По-человечески его понять можно. Но и простить нельзя. По какому закону он посадил Анну в тюрьму? Ни до, ни после Петра таких законов не существовало, чтобы сажать в околоток изменившую любовницу. Петр поступил так по своему личному произволу. Ну, избил бы ее своей знаменитой тростью, как нашкодившую суку, ну отобрал бы у нее дворец (все-таки на казенные деньги построенный), ну отослал бы ее с глаз подальше — а то сразу под арест! Кстати он совершил низость, отобрав у нее все подарки, которые раньше презентовал ей. Подарки-то уж мог бы и оставить, все-таки она их заслужила, доставляя Петру удовольствие. Дворец, кстати, и имения он тоже отобрал. Анна ни за что не хотела отдавать подаренный ей тысячерублевый портрет Петра с бриллиантами, говоря, что это память о нем. Драгоценную миниатюру пришлось оставить ей. Хорошо, что Петр ее хоть не казнил, как некоторых.
Известие об «измене» Анны стало широко известным. Слухи об этом дошли даже до бывшей жены Петра Евдокии Лопухиной, и та радовалась, что «шлюха» наставила ему рога.
Три года Анна Моне провела в заточении, пока за нее не начал ходатайствовать прусский посланник Георг Иоганн фон Кейзерлинг, задумавший женится на ней. Сказать, что это была любовь, нельзя. Чертовски привлекательная Анна влюбила в себя посланника и уговорила его заняться ее судьбой. Благодаря своей настойчивости и ухищрениям ей это удалось сделать. Петр к этому времени уже поостыл, вернее, охладел к Анне, так как у него появилась новая пассия Марта Скавронская, и из-под ареста выпустил. Освобождение Анны пришлось на 1706 год.
Однако авантюристка на этом не успокоилась. В том же году она была обвинена в ворожбе с целью снова привлечь к себе внимание Петра и опять угодила в тюрьму. Обвинение в колдовстве в петровскую эпоху было одним из тягчайших преступлений, и за это полагалось суровое наказание. Это тебе не «измена» любовнику! Заодно с Анной в тюрьме томились более 30 человек, косвенно связанных с этим делом; некоторые не знали даже вообще, за что сидели. Расследование этой туманной истории закончилось только в 1707 году освобождением Анны из-под стражи. Поскольку в колдовство поверить невозможно, то не мстил ли Петр таким образом своей бывшей любовнице? Как знать…
Кейзерлинг все добивался и добивался от Петра разрешения женится на Анне. В ответ на его просьбу царь однажды ответил пруссаку: «что он воспитывал девицу Моне для себя, с искренним намерением женится на ней, но так как она мною прельщена и развращена, то ни о ней, ни о ее родственниках ни слышать, ни знать не хочет».
Разрешение на свадьбу Анны Моне с Кейзерлингом было получено только в 1710 году, и свадьба состоялась в июне 1711 года в Немецкой слободе. Через некоторое время Кейзерлинг, явно по наущению Анны, воспользовавшись хорошим настроением Петра, решил выпросить хлебное место для брата своей бывшей фаворитки, Виллима. Однако Петр резко оборвал посла, повторив: «Я держал твою Моне при себе, чтобы женится на ней, а коли ты ее взял, так и держи ее, и не смей никогда соваться ко мне с нею или с ее родными!» Петра поддержал и Александр Меншиков: «Знаю я вашу Моне! Хаживала она и ко мне, да и ко всякому пойдет. Уж молчите вы лучше с нею!» Эта беседа проходила на пиру у одного польского пана в окрестностях Люблина. Кончилось все это для Кейзерлинга скверно: пьяные Петр с Меншиковым вытолкали надоедливого посланника за дверь и с позором спустили его с лестницы. Особа посла — священна и неприкосновенна, но Петру на эти дипломатические тонкости было наплевать. Неуемный пруссак подал на Петра жалобу, но обвинили его же и заставили извиниться.
А через пол года после свадьбы Кейзерлинг внезапно умер по пути в Берлин. Анна овдовела. На протяжении последующих трех лет она вела тяжбу с родственниками мужа за его курляндское имение и находившийся при нем алмазный портрет Петра. Эта тяжба завершилась в пользу Анны Ивановны Моне. К этому времени веселая вдова была уже обручена с пленным шведским офицером Карлом фон Миллером, проживавшим в Немецкой слободе. Однако их совместная жизнь продолжалась недолго — Анна Моне скончалась от чахотки 15 августа 1714 года на руках матери-старухи и пастора, в беспамятстве вспоминая какую-то сироту. Уж ли не отпрыска Петра она имела в виду? От Кейзерлинга у нее было двое детей, судьба которых осталась неизвестной. Ей было всего 42 года.
А что же Евдокия, то бишь монашенка Елена Лопухина? Что с ней произошло? Мы о ней не забыли! А произошла с ней весьма занятная и трагическая история.
Она по-прежнему проживала в Суздальском Покровском монастыре. Петр I, казалось, про нее уже совсем забыл. Церковники как могли поддерживали Евдокию. Монахи стали выпускать ее в родовое село Дунилово, которое ей было пожаловано в день свадьбы. Царица вновь оделась в светское платье и стала принимать людей. Вокруг Евдокии организовался кружок приверженцев старозаветной жизни, которым петровские перемены были не по нутру. Они надеялись, что скоро наступят времена, когда ее сын Алексей станет царем. Епископ Ростовский Досифей пророчествовал, что она снова станет на Москве царицей. Были у нее и другие доброжелатели.
Были и поклонники. Красивая, молодая, привлекательная 40-летняя Евдокия Лопухина, соломенная вдова, вдруг… влюбилась! К ней пришла большая любовь, запоздалая, но бурная. Ведь она еще, по сути, так и не любила! Петр не в счет — она только хотела верить, что любит его, и у них, может быть, все сложилось, если бы не разные характеры. Двадцати летняя Евдокия тогда, в год их свадьбы, была наивной и невинной простушкой, а сейчас она стала умудренной жизнью женщиной, познавшей и многочисленные измены мужа, коварную ссылку в монастырь. В 1710 году суздальский протопоп Андрей Пустынный познакомил ее с генерал-майором Степаном Глебовым, который приехал в Суздаль набирать солдат. Между ними сразу же вспыхнула симпатия, а вскоре пришла и любовь. Интим, ласки бывшей царицы так понравились ему, что Глебов забыл обо всем. Епископ Досифей даже обещал их тайно обвенчать. Но их роман был совсем коротким. По одной версии, бравый генерал, испугавшись связи с царицей, добился перевода в другую часть, а по другой — он быстро охладел к монашке Елене, и отправился покорять новые женские сердца.
Как бы то ни было, но Евдокия очень жалела об их разлуке и писала ему такие, например, письма: «Забыл ты меня так скоро. Не угодила тебе ничем. Мало, видно, твое лицо и руки твои, и все члены твои и суставы рук и ног политы моими слезами… Свет мой, душа моя, радость моя! Видно приходит злопроклятый час моего расставания с тобой. Лучше бы душа моя с телом рассталась! Ох, свет мой! Как мне на свете жить без тебя? Как быть живой? И только Бог знает, как ты мне мил. Носи, сердце мое, мой перстень, люби меня, я такой же себе сделаю… я тебя не брошу до смерти». Эти письма говорят об истосковавшейся по любви Евдокии как о темпераментной, пылкой, живой и чувственной женщине. А сколько в них кипящей страсти и тоски!
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
