Михо впервые ощутила запах отцовского тела, почувствовала, что у него пахнет изо рта. Это было не столько противно, сколько давало возможность увидеть в нём всего лишь мужчину, отчего натянутость сразу спала и Михо чуть не расхохоталась, лишь усилием подавляя улыбку на губах. Теперь она могла смотреть на него, не пряча глаз, и Михо подняла голову. Лицо отца, на лбу и кончике носа У которого из-за виски выступили капли пота, выражало совсем не гнев, оно казалось обуреваемым какими-то Другими чувствами.
Хидэтомо в первый раз испытал боль несбывшихся надежд, а в истоке разочарования был сумбур его собственной нескладной жизни. В обнесённых стеной владениях, предназначенных для удовлетворения его потребностей и желаний, какой-то угол отведён был и семье, и хотя этот участок превратился в не сулящую урожая пустошь, нельзя было оставить его без присмотра, коль скоро там стояла табличка с надписью «Владения Юминаги». Однако Хидэтомо не видел способа распорядиться оказавшимся у него на руках убыточным имуществом. В прежние времена лишение наследства имело смысл, но теперь, даже если он выгонит дочь и порвёт с ней всякие отношения, стоит ей попасть на страницы газет, как он не в силах будет увильнуть, объявив её чужим человеком. Пока она несовершеннолетняя, ему придётся подтирать за ней. «Голые ножки», или как уж у них там эта мода называется, но она даже перед отцом сверкает своими ляжками, ни на что больше не годными, как только мужиков приваживать, ишь, попа толстая!.. Да за такую попу и тысячи иен жалко, но, может, и найдётся немало мужиков, которые рады с ней переспать… Одна только форма старшеклассницы, да к тому же старшеклассницы школы Хосэй, стоит тридцати тысяч иен, если позволено её содрать. Вот ведь дерьмо, ей же и деньги не нужны, ей охота… Раз уж так, завела бы парня, с ним бы и крутила, а то слухи ползут, что она даёт за деньги, — пакость! Может, этой потаскушке мужика найти?
— А парня-то нет у тебя? Ну, любовника?..
Михо не вытерпела и расхохоталась. И как только не совестно ему, этому похотливому мужичонке! В тот самый момент, когда она поднялась с места и повернулась к отцу спиной, Михо почувствовала, как волосы на голове отделяются от кожи, и даже услышала треск. Её за волосы тянули назад, тыча в лицо пачкой банкнот.
Когда деньги разлетелись по полу, рука отца, описывая полуокружности, стала хлестать щёки сестры. Подросток не соображал, что швыряют с таким визгом его отец и сестра, что именно они орут друг другу. В ушах подростка гулким эхом отдавался голос, он звучал не то чьим-то далёким призывом о помощи, не то стоном и проклятием, поднимающимся из глубин его собственного «я». Когда слова утрачивают смысл, только насилие действует наверняка. Ноги подростка, словно желая обеспечить ему алиби, оторвались от пола, и он ощутил, как вместе с чередой глубоких вдохов и выдохов душа выходит из него и плывёт прочь. Душа его прошла сквозь стеклянную дверь гостиной и тихонько зависла в темноте. Обернувшись на звук отбиваемого мяса, он увидел решительно размахивающую руками сестру и зажатого на полу между столом и диваном отца, который стонал и сучил ногами.
Хидэтомо оттолкнул стол, перевернулся на бок и поднялся на ноги, от частого дыхания плечи его ходили ходуном. Глаза на этом багровом от гнева и алкоголя лице уже не были глазами их отца. Он быстро нанёс Михо удар в лицо. Из рассечённого века хлынула кровь. Пинок коленом в пах угодил мимо цели и пришёлся по голени — раздался треск. Тело Михо сложилось пополам и повалилось на пол.
Настороженно ловя наполнившую комнату атмосферу кровопролития, подросток приблизился к сестре. Откинутая левая нога, похожая на сломанную бейсбольную биту, перепачканное кровью лицо с заплывшим глазом, струйки крови в углах губ — то ли рот разбит, то ли зубы сломаны. Подросток перевёл взгляд на отца: тот качался взад и вперёд с закатывающимися к потолку сонными глазами — то ли под действием виски, то ли не желая смотреть на содеянное.
Перед тем как заснуть, Хидэтомо должен был сделать что-то очень важное, только не мог вспомнить, что именно, поэтому качаниями осаждал муть в голове.
— «Скорую» будем вызывать? — Голос подростка показался ему самому таким нежным и ласковым, что он даже усомнился в реальности того зрелища, которое представало перед взором. Он схватил трубку беспроводного аппарата, чтобы набрать «119», но отец вырвал её из рук и швырнул в стену.
Глядя на валяющуюся на полу трубку с отскочившей крышкой мембраны и размышляя, не с этим ли связано дело, которое он должен был сделать перед сном, Хидэтомо заплетающимся языком пробормотал: «Сволочи…» — и шатаясь поплёлся по лестнице в свой подвал.
Подросток нагнулся к сестре и приблизил губы к её уху:
— Вызвать «скорую»?
На самом-то деле, лучше всего было бы, если бы она так полежала до утра, а там уж сама отправилась в больницу. Но вдруг она умрёт? Чтобы проверить, в сознании ли она, подросток шепнул ей, как в детстве:
— Михо-нэ-э!
Веки затрепетали в ответ, поэтому подросток отправился в ванную, намочил и слегка отжал пару полотенец, вернулся в комнату и вложил одно сестре в руку. Рука с полотенцем приподнялась и на полпути упала. Вторым полотенцем подросток отёр кровь с век, и сестра шевельнула пальцами на руке и приоткрыла глаза.
— Зовём «скорую»? — ещё раз спросил подросток.
— Ничего… — послышался сдавленный голос из глубины горла сестры.
— А стоять можешь?
— Ещё немного так побуду, — просочилось из её рта. — Там, возьми сумку…
Подросток обвёл глазами комнату и заметил под диваном сумку. Он достал её и поднёс к лицу сестры.
— Там коробочка, нашёл? Прочитал? Это по-французски, написано: «Счастливого пути». Дай-ка…
Подросток достал коробочку с надписью «Бон Вояж», и сестра смогла даже поднять правую руку, только удержать коробочку не смогла. Подросток открыл её:
— Это ведь «скорость»,[5]точно? — Он налил в стакан минеральной воды и, приподнимая правой рукой голову сестры, положил её себе на колени. Сунул в рот таблетку «скорости» и прижал к губам край стакана — сестра глотнула. Действительно, два передних зуба у неё были сломаны.
— Есть кто-нибудь в «Вегасе», кому ты доверяешь?
Подросток опустил голову сестры на пол и задумался.
— Может, Хаяси? Не годится? Неужели никого… Кто-то взрослый, кому можно верить…
— Есть! — отозвался подросток.
— Кто?
— Как насчёт Канамото?
— Ах, этот… Ну, пусть Канамото. Завтра позовёшь его?
Подросток кивнул.
— Слушай, а действует! «Скорость»…
Подросток хотел взять таблетку и себе, но только рука его потянулась к коробочке, как в поле зрения появился брат. Его лицо точь-в-точь напоминало прибитое к стене чучело головы оленя, рот был широко растянут, но не в крике или стоне, а так, словно он собирался проглотить нечто, находящееся на значительном удалении, глаза же готовы были выпрыгнуть из орбит от ужаса и тоски, словно он только что попал в ужасную аварию и чудом спасся. Подросток подошёл к брату, зажал в ладонях его голову и позвал:
