Девушка дрожала, произнося клятву, а когда Джеймс надевал ей на палец сияющее обручальное кольцо, ее рука так тряслась, что ему пришлось удерживать ее ладонь. Тилли едва не поморщилась, когда его пальцы стиснули ее кисть. Затем грянул орган и немногочисленные гости громко запели.
Когда пришло время направиться к выходу, держась за руку теперь уже мужа, Тилли заметила заплаканное, но сияющее улыбкой бледное лицо матери, и сама едва не разрыдалась. Даже Мона шмыгала носом и умиленно улыбалась. Оглянувшись, Тилли увидела порозовевшее лицо Софи, подбирающей ее кружевной шлейф. Девушки обменялись улыбками, и Тилли почувствовала себя счастливой в окружении людей, любящих ее такой, какая она есть.
— Идем, моя дорогая! — пророкотал голос Джеймса, заглушая музыку.
Он с видом собственника сжал ее ладонь в своей и повел к выходу из церкви.
Кларри накрыла для них изысканный стол в «Чайной Герберта», отгородив ширмами укромный уголок, в котором играл скрипач.
— Мы можем сдвинуть столы, если вы захотите потанцевать, — предложила Кларри.
— Я не любитель танцев, — сдержанно ответил Джеймс, и его шея покраснела.
Тилли уже знала, что это признак смущения.
— И я тоже, — поспешно сказала она. — Но все равно спасибо вам, Кларри. Нам приятно послушать музыку.
Хотя столы буквально ломились от лакомств, от которых в другое время Тилли невозможно было бы оттащить, из-за волнения она не могла проглотить ни кусочка. Сидя в своем пышном наряде, она выпила две чашки чая, боясь пролить хоть каплю на драгоценное платье Моны, и с трудом затолкала в себя маленький ломтик свадебного торта.
Ее сестры громко болтали, смеясь над тем, что рассказывали тетя Эми и Софи. Даже на щеках у матери Тилли заиграл румянец во время оживленного разговора с пожилым плантатором Фэарфаксом. Кларри пыталась вовлечь Джеймса в непринужденную беседу, но он лишь смущенно молчал, так и не присев. Он то и дело вытаскивал карманные часы, хмурился и бросал на нее сердитые взгляды. Тилли от этого нервничала еще больше, гадая, скучно ли ему или он уже сожалеет о своем необдуманном решении.
Кларри оставила свои попытки разговорить Джеймса и подошла к Тилли. Джеймс последовал за ней.
— Я сказала твоему мужу, что он должен привезти тебя к нам, в Белгури, когда ты обустроишься в усадьбе Шевиот.
— Спасибо, я с удовольствием вас навещу, — с благодарностью улыбнулась Тилли. — Не правда ли, это мило?
Она обернулась к Джеймсу, но не смогла заставить себя назвать его по имени.
— От плантаций Оксфорда до гор Кхаси два дня пути, — проворчал Джеймс.
— Полтора, — возразила Кларри. — Так что, когда приедешь, Тилли, ты побываешь у нас. Адела тоже будет очень рада тебя видеть. Ну, мы еще об этом поговорим до твоего отъезда в Индию.
— Что ж, миссис Робсон, — пророкотал Джеймс, — нам пора уходить.
Тилли смущенно взглянула на Кларри. Переведя взгляд с Тилли на Джеймса, женщина рассмеялась.
— Полагаю, твой муж обращается к тебе, Тилли, а не ко мне!
Лицо девушки стало пунцовым.
— Ах да, конечно, какая же я глупая! Я еще не привыкла к этому имени.
— Скоро привыкнешь, — улыбнулась Кларри. — Мы с Уэсли счастливы, что ты теперь член нашей семьи.
Пропустив эти слова мимо ушей, Джеймс заставил Тилли подняться.
— Я заказал такси до Тайнмута. Фэарфакс поедет с нами.
Тилли сочла невежливым его внезапное решение уйти, но она знала, что он чувствует себя неловко среди людей, а познакомиться поближе с ее родственниками у него не было времени. Тилли всех расцеловала и обняла.
— Через пару дней ты снова их увидишь, — сказал Джеймс, не скрывая нетерпения.
Софи помогала Тилли придерживать кружева, чтобы не испачкать их в лужах, когда новобрачная забиралась в такси, а Уолтер тем временем прикрывал ее зонтом от усиливающегося дождя.
— Приезжай в Эдинбург, как только сможешь, — сказала Софи требовательно. — Я хочу подольше побыть с тобой до твоего отъезда за границу.
— Приеду, — пообещала Тилли, сквозь залитое дождем окно такси глядя на своих близких, столпившихся на крыльце «Чайной Герберта», и махая им рукой.
Всю дорогу до побережья Джеймс беседовал с Фэарфаксом о чайном бизнесе и Ассаме. Старик дергал себя за густой прокуренный ус и фыркал от смеха, вспоминая былое. Джеймс во время этой поездки повеселел и, когда они приехали в гостиницу, пригласил старого знакомого пропустить по стаканчику.
— Три больших виски с содовой! — распорядился Джеймс еще до того, как внесли их чемоданы.
Он повалился в удобное, обитое ситцем кресло.
— Боже мой, мне нужно выпить!
— И мне тоже, старина, — поддержал его Фэарфакс.
Он настороженно взглянул на Тилли. Она стояла в свадебном платье, чувствуя себя довольно глупо.
— Может, мы лучше закажем вам чаю? — спросил ее Фэарфакс.
— Нет, — возразил Джеймс, — миссис Робсон стаканчик нужен даже больше, чем нам. Давай, усаживайся поудобнее. Виски — это именно то, что надо, чтобы привести в порядок нервы невесты.
Тилли натянуто хохотнула и села. Когда принесли выпивку, она отхлебнула и скривилась от неприятного вкуса напитка. Отец выпивал «маленький глоток», как он это называл, только в особых случаях, таких как празднование Нового года. Тилли трудно было понять, как кто-то может находить этот вкус приятным. Тем не менее Джеймс и его друг-холостяк допивали свои стаканы и уже заказывали следующие. Тилли все же продолжила пить, и на этот раз ей понравилось, как пузырьки содовой щекотали язык, прежде чем она проглотила напиток, и как внутри нее распространялось тепло. Расслабившись, Тилли стала хихикать, слушая их рассказы об охоте на тигров и об обезумевших слонах, бегающих по плантациям. Через час она обнаружила, что ее нервное напряжение прошло.
На ужин они заказали копченую рыбу, вареные яйца и бутылку красного вина. Фэарфакса не нужно было упрашивать разделить с ними трапезу. Под конец ужина с Тилли приключилась икота и она уже не могла ходить, не спотыкаясь о подол своего платья. Она захихикала, представив, как бы осудили ее сестры и мать.
— Вы, миссис Робсон, сейчас отправитесь наверх, — приказал ей Джеймс, — и ляжете, а я тем временем провожу своего друга домой.
Тилли с трудом поднялась по лестнице и только с помощью горничной нашла свой номер.
— В-вы поможете мне р-раздеться? — спросила Тилли, икая.
Девушка рассмеялась и осталась помочь.
Потом Тилли лежала на двуспальной кровати в одном нижнем белье, и ее голова кружилась, как будто она каталась на карусели. Горничная ушла. В комнате царил полумрак, и Тилли чувствовала, что ее вот-вот стошнит. Она понятия не имела, где туалет, да и все равно было уже поздно. Тилли сползла с кровати и как раз вовремя нащупала под ней ночной горшок. Облегчив желудок, девушка забрызгала себе лицо и волосы.
