— О, я люблю теннис!
— Эй, Боз! — окликнули его с поля. — Возвращайся, ты не на танцах.
Боз густо покраснел.
— Мне нужно идти, простите.
— Нет, это вы простите меня за то, что доставила вам неприятности, — сказала Софи, ощущая на себе взгляд атлетически сложенного игрока.
На этот раз она его вспомнила. Это был индиец из лагеря лесников. Его фамилия, кажется, Хан.
— Рад был вас повидать, — застенчиво улыбнулся Боз.
Уходя, он спросил, оглянувшись через плечо:
— Может, как-нибудь поиграем в теннис?
— С удовольствием, — улыбнулась Софи.
— Завтра? — предложил он, оживившись.
— Завтра не могу. Я свободна в субботу. Тетя Эми тоже с радостью бы поиграла. Может, два на два?
Боз смутился лишь на мгновение.
— Отлично! Я зайду за вами. Клерк-стрит, верно?
— Да, дом семьдесят один. А откуда вы…
— Тэм упоминал об этом, — ухмыльнулся Боз. — Я закажу корт на два часа.
Они попрощались, и Софи пошла дальше. После этой случайной встречи с близким другом Тэма у нее голова пошла кругом. Девушка не сомневалась, что в паре с Бозом будет играть Тэм.
И только когда Софи взбежала по каменным ступеням наверх, чтобы сообщить новость тете, она задумалась: а почему Тэм так и не объявился? Значит, он не забыл, где она живет, и даже говорил об этом со своим другом. С другой стороны, он явно запамятовал номер дома, Боз знал только улицу. Софи с нетерпением стала ждать наступления субботы.
* * *
Утро в день свадьбы Тилли выдалось пасмурным, моросил дождь. Тем не менее непогода не могла испортить невесте праздничное настроение. Накануне из Инвернесса приехала Джейкобина, и дом наполнился ее добродушной болтовней, а телеграмма от Джонни с пожеланиями всего наилучшего была для Тилли самым желанным подарком.
Софи и тетя Эми приехали утренним поездом, успев к позднему завтраку. Они помогли Тилли одеться и приготовиться.
— Мона позволила мне переделать ее свадебное платье, — пояснила невеста. — Не правда ли, это мило с ее стороны?
Софи окинула взглядом изящное платье с кружевным воротом и пышными юбками. Такой стиль был популярен до войны, но зауженный в талии силуэт и объемные рукава подчеркивали фигуру Тилли гораздо лучше, чем современные прямые платья.
— Мона поступила очень великодушно, — одобрила Софи. — Ты в нем великолепна.
Как подружка невесты Софи была одета скромно — в простое платье из синего крепдешина, длинные кремовые перчатки, принадлежавшие еще ее матери, и новую соломенную шляпку-клош[22], приколотую к распущенным волосам большой стальной шляпной булавкой. В обязанности Софи входило нести длинный кружевной шлейф невесты.
— Мона считает, что я в нем запутаюсь, упаду и переломаю себе ноги, — поморщилась Тилли. — Или, хуже того, порву драгоценное платье.
— Этого точно не произойдет, — уверила ее Софи. — Но даже если ты и споткнешься, рядом с тобой будет мужественный Джеймс Робсон, который тебя подхватит.
Тилли прыснула от смеха. Она уже несколько раз пересказывала подруге этот разговор, и теперь Софи не упускала случая поддразнить ее тем, что она назвала Джеймса «крупным» и «мужественным».
Когда пришло время выходить из дому и ехать в пресвитерианскую церковь, расположенную в западной части Ньюкасла, у Софи появился ком в горле.
— Тилли, ты прекрасна! — Ей на глаза навернулись слезы. — Я так рада за тебя!
Тилли расцвела счастливой улыбкой.
— Спасибо! Ты даже не представляешь, как много для меня значит то, что ты рядом.
— Сегодня великий день, Тилли Уатсон, которая скоро станет миссис Робсон.
Софи широко улыбнулась и поцеловала подругу в щеку.
От этой мысли внутри у Тилли все сжалось. Она слабо представляла себе, что должно случиться после церемонии бракосочетания и праздничного застолья, которое, по настоянию Кларри, состоится в «Чайной Герберта». Это будет подарком от нее молодым. На этот раз Тилли объявила, что все будет очень скромно, присутствовать будут только ближайшие родственники, и Джеймса, похоже, это устраивало.
— Не люблю шумных сборищ, — сказал он. — К тому же большинство Робсонов либо уже в могиле, либо разбросаны по свету.
Он пригласил лишь пожилую тетю и дальних родственников по фамилии Ландсдоун. Ландсдоуны отклонили приглашение, а тетя согласилась посетить церемонию в церкви, но присутствовать в чайной отказалась, сославшись на больную печень. На роль шафера Джеймс пригласил удалившегося от дел чайного плантатора по имени Фэарфакс, живущего в Тайнмуте. Они сдружились еще в 1890-х годах, когда Джеймс только приехал в Индию и Фэарфакс учил его играть в поло и травить тигров.
Джеймс заказал на два дня номер в отеле где-то на побережье. Потом он отправится в Ливерпуль, а оттуда вернется в Индию. Тилли не знала, что ее пугает больше — перспектива остаться наедине с наводящим на нее ужас плантатором на целых два дня или разлука со свежеиспеченным мужем на несколько месяцев, до тех пор, пока она не приедет к нему в декабре. По замыслу Джеймса в путешествии ее будет сопровождать жена его знакомого чайного плантатора, Мюриэл Пэрси-Баррэт, которая до осени останется в Йоркшире, устраивая своего младшего сына в школу-интернат.
— Тилли, ты готова? — спросил ее дородный зять Уолтер, подавая ей руку.
Ввиду отсутствия кого-либо из мужчин рода Уатсонов он согласился быть ее посаженым отцом. Это был доброжелательный спокойный человек, и Тилли считала его едва ли не святым, поскольку он был в состоянии терпеть властную Мону. Все же невесте очень не хватало ее дорогого папочки и брата Джонни — в эту минуту она особенно остро ощущала их отсутствие.
— Вот, возьми, — пробормотала Софи, сунув в руку Тилли носовой платок.
Сочувствие на лице кузины говорило о том, что Софи все поняла. Тилли высморкалась в надушенный платок, промокнула глаза и отдала его назад.
Подмигнув, Софи поправила ей вуаль.
— Поднять якоря! — прошептала она.
Вцепившись в руку Уолтера, Тилли пошла по проходу простой церкви с высоким потолком. Она с изумлением увидела Джеймса. На нем был щегольской однобортный сюртук и полосатые брюки. Впервые он предстал перед ней не в мятой и слегка залоснившейся одежде. Красную шею, как всегда, сжимал тугой воротничок, но подбородок с ямочкой был гладко выбрит, усы расчесаны, а волосы коротко подстрижены, что делало его моложе.
Джеймс взволнованно улыбнулся невесте, словно сомневался в том, что она вообще появится, и в эту секунду Тилли стало ясно, что он нервничает так же, как и она, и хочет, чтобы все поскорее закончилось.
