Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Катя подумала, что, роди она в таком же возрасте, как Светлана Эдуардовна, ее дети могли бы уже поступать в музыкальное училище. Эта мысль очень расстроила ее. Чтобы не травмировать компанию унылым выражением лица, она немного передвинула свой стул подальше, в тень, и с подчеркнутым вниманием принялась за мороженое. О ней тут же забыли.
– Мам, а я двойку по математике получила, – то ли повинилась, то ли похвасталась одна из девочек.
– Забей, – беспечно произнесла заботливая мать, отпив из стакана, в котором, как с ужасом определила Катя, было пиво.
– Я перепутала, какие числа справа, а какие слева, – продолжила девочка.
– Ну это с какой стороны посмотреть… Я тоже до сих пор путаю. Даже на операции все время боюсь не ту ногу отрезать.
Катя похолодела. Если ей когда-нибудь придется отрезать ногу, Светлану Эдуардовну она к себе близко не подпустит.
– Короче, дети, не парьтесь. Мать ваша выучилась, ну и вы как-нибудь.
– Тебе велели в школу прийти. Нина Федоровна ругалась, что ты на родительском собрании не была. Говорит, что ты совсем не следишь за этим, за…
Ребенок задумался, вспоминая нужное слово. У Кати был гигантский опыт общения с детьми, сосчитать, сколько их прошло через ее руки за десять лет преподавательской работы, было невозможно, и она сразу оценила: девочки развитые и сообразительные. Жаль, что при такой мамаше…
– Успеваемостью? – подсказала Светлана Эдуардовна и отхлебнула еще пива. – Девки, совесть у вас есть? Я вас кормлю, одеваю, плачу за всякие ваши кружки, неужели я еще и следить должна? Короче, возможность получить хорошее образование я вам предоставила, моя совесть, типа, чиста. А вы сами решайте. Хотите – учитесь, хотите – нет, дело ваше. Мне по школам некогда ходить, я уже свое отходила.
«Зачем заводить детей, если не можешь о них надлежащим образом позаботиться?» – хотелось сказать Кате. И как педагог, и как женщина, потенциальная мать, она была возмущена поведением докторши. Но, конечно, промолчала.
– Мам, а что такое «олицетворяет»?
– Как бы вам объяснить… Конкретно не знаю. К примеру, наш флаг, в натуре, олицетворяет Россию, понятно?
– Не-а.
– Тогда попробую проще. Вот пацан дарит вам букет роз. Он реально на вас запал, но боится сказать и как бы в розах воплощает свою любовь. Или вот на открытках с Восьмым марта красивых девушек рисуют. Олицетворяют весну, ясно?
– А снеговик – зиму?
– Точно. А зачем вам?
Девочки заговорили разом. Оказывается, им задали выучить стихотворение «Ночевала тучка золотая» и подумать, что олицетворяет утес, а что – тучка.
Светлана Эдуардовна задумчиво поскребла в затылке.
– Ух ты, ешкин кот, стишок-то не детский. А вы сами чего надумали?
– Ну, утес – это же скала такая в море?
– Вот в том и фишка, чтобы за образами скалы и тучки увидеть человеческие чувства. Это аллегория, уловили? Утес – это вроде бы такой старый злобный хрыч, влюбился в веселую девушку, а она перед ним хвостом покрутила и кинула. Вот он и переживает. Ну это я так думаю, а что думал Лермонтов – это знает только Лермонтов. – Светлана Эдуардовна горестно покачала головой. – Если вдуматься, то дурное стихотворение. Вместо того чтобы сидеть сопли на кулак наматывать, утес этот двинул бы в народ, нашел бы себе дело, глядишь, и оклемался бы. Вообще, девки, запомните, что самое губительное в жизни – это «плакать в пустыне». Как начнете себя жалеть, считайте, все, кранты. Вы за бортом. Я, конечно, не Лермонтов, но вам кое-что важное скажу. Как бы вам ни было хреново, в какой бы ж… то есть заднице вы ни сидели, всегда найдутся люди, которым еще хуже вашего и которым нужна ваша помощь. Будете это знать и нормально проживете.
– Извините. – Катя, как педагог со стажем, больше не могла слушать это безучастно. – Извините, что я вмешиваюсь, но, насколько мне известно, это стихотворение было написано на смерть Пушкина.
– Да нет, на смерть Пушкина специальное есть: «Погиб поэт, невольник чести», – блеснула эрудицией Светлана Эдуардовна.
– Светлана Эдуардовна, у меня как-никак высшее гуманитарное образование, поверьте мне. Это действительно аллегорическое произведение, в нем утес олицетворяет Россию, а тучка золотая – поэта.
– Да? Возможно. Слышите, девочки, что вам образованный человек говорит? И все равно дебилизм. Чем меньше плачешь, тем лучше, что бы ни случилось.
Катя не стала при детях делать замечание невежественной докторше, она просто молча вернулась к своему мороженому. Светлана Эдуардовна расцеловала девочек, помогла им надеть куртки и шапки и отправила домой делать уроки. Сама же вернулась к недопитому пиву.
– Хоть посижу десять минут в тишине, – доверительно сказала она Кате.
– Простите, что вмешиваюсь, но я, как педагог, не могу не сделать вам замечание, – заявила Катя, внутренне ожидая, что сейчас ее пошлют подальше. – Как вы можете говорить «дебилизм» в адрес Лермонтова? Потом, ваш ребенок получил двойку, а вы говорите – «забей»!
– А что я должна сказать?
– Ну хотя бы – «не обращай внимания». А такие обороты речи, которые вы используете, просто недопустимы в общении с детьми. Но дело даже не в этом. Вам следовало пожурить ребенка за неудовлетворительную отметку. Учитель девочки так оценил ее знания, и вы, чтобы не ронять авторитет учителя, должны с этой оценкой согласиться.
– Да сейчас! Чтобы потом дети от меня дневники прятали? Сегодня я их поругаю, завтра, а послезавтра они просто ничего мне не расскажут. Мне главное, чтобы они доверяли мне – тогда, может быть, я смогу помочь им по жизни.
– И тем не менее. Школа пытается дать им образование, внушить уважение к мировой культуре, а вы… Нигилизм какой-то проявляете, – расхрабрилась Катя. – Ребенок путает право и лево – пусть, ничего страшного. Школа знакомит их с творчеством Лермонтова, а вы походя обзываете его дебилом! Простите, но вы ведете себя как трудный подросток.
Светлана Эдуардовна засмеялась. Она уже встала, надела пальто, поэтому Катя последовала ее примеру. Мельком взглянув в зеркало, висевшее перед входом в кафе, женщины рука об руку направились в больницу.
– Я ничего не имею против Лермонтова, – сказала Света, – я поэзию вообще не очень понимаю. Я просто сказала, что никогда не надо считать себя несчастнее других. Вот и все.
– Ладно, но зачем же вы при детях пиво пьете?
– Что поделать? Я с ними одна, папы у нас нет. Все приходится самой делать, в том числе и пиво пить.
Катя промолчала. Светлана Эдуардовна никак не была похожа на мать, а тем более – на мать-одиночку. В музыкальном училище было много одиноких женщин с детьми, но выглядели они совсем по-другому. Поразмыслив, Катя не могла не признаться самой себе, что эпатажное поведение докторши импонирует ей больше, чем потухшие взгляды и злые лица коллег.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
