Оставалось только надеяться, что пришельцы настроены так же миролюбиво.
— Ты знаешь этих номов? — спросил Ангало.
— Я? — откликнулся Масклин. — Конечно же нет. Откуда мне их знать?
— Они все из Снаружного мира, а все, кто из Снаружного мира, как я полагаю, знают друг друга.
— Я их впервые вижу, — сказал Масклин.
— Я думаю, — медленно, обдумывая каждое слово, сказал Ангало, — что ими предводительствует этот носатый старик с большим хохолком и пером на голове. А ты как считаешь?
Масклин поглядел на высокого, худого старого нома, который исподлобья взирал на них троих.
— Похоже, мы не внушаем ему большой симпатии.
— Никто из них тоже не внушает мне большой симпатии, — сказал Ангало.
— Талисман, можешь что-нибудь подсказать?
— Возможно, они напуганы не меньше вас.
— Сомневаюсь, — возразил Ангало.
— Скажите им, что не причините никакого зла, — посоветовал Талисман.
— Я предпочел бы услышать то же самое от них.
Подняв руки, Масклин шагнул вперед.
— Мы миролюбивые номы, — сказал он. — И не желаем никому зла.
— Включая и самих себя, — подхватил Ангало. — Поверьте, мы говорим правду.
Несколько незнакомцев попятились, взмахнув копьями.
— Я стою перед ними с поднятыми руками, — сказал Масклин через плечо. — Почему же они боятся?
— Потому что в руках у тебя большой камень, — доходчиво объяснил Ангало. — Не знаю, как насчет них, но у меня душа ушла бы в пятки, если бы ко мне подошел кто-нибудь с таким камнем.
— У меня нет особого желания бросить его на землю, — сказал Масклин.
— Может, они нас не понимают?..
Гердер зашевелился.
С момента появления новых номов аббат не проронил ни единого слова. Стоял бледный как смерть.
Но тут вдруг в нем зазвонил невидимый будильник. Сердито фыркнув, он, точно сорвавшийся с нити воздушный шар, налетел на старика с хохолком.
— Как ты смеешь задерживать нас, чужак из Снаружного мира! — завопил он.
Ангало закрыл глаза руками. Масклин крепче стиснул камень.
— Эй, Гердер… — начал он.
Хохолок попятился. Растеряны были и другие номы, внезапно увидев рядом с собой маленькую воинственную фигурку. Но иногда гнев защищает лучше брони.
Хохолок что-то проверещал в ответ.
— Не смей пререкаться со мной, паршивый язычник! — прикрикнул на него Гердер. — Неужели ты думаешь, что мы испугаемся этих ваших копий?
— Что он вытворяет! — восхищенно сказал Ангало. — Какая муха его укусила, хотел бы я знать.
Хохолок что-то прокричал своим номам. Двое из них нерешительно подняли копья. Несколько остальных стали что-то возражать.
— Обстановка накаляется, — заметил Ангало.
— Да, — сказал Масклин. — Я думаю, нам лучше всего…
Неожиданно послышался чей-то повелительный голос.
Все флоридцы, как по команде, обернулись. Обернулся и Масклин.
Из травы появились два нома: мальчик и маленькая, коренастая женщина — из рук таких женщин приятно получать рождественский яблочный пирог. Волосы ее были завязаны в пучок, украшенный, как и у старика, длинным серым пером.
Флоридцы сразу присмирели. Хохолок что-то долго ей растолковывал. Но женщина сказала всего пару слов, и он простер руки над головой и что-то зашептал в небо.
Женщина обошла Масклина и Ангало, как если бы они были выставленными на ярмарке товарами. Поймав ее внимательный взгляд, Масклин подумал: «Эта маленькая женщина уже стара, но, видимо, она настоящая их предводительница. Если мы ей не понравимся, нам грозят большие неприятности».
Она потянулась вверх на цыпочках и вынула из его рук камень. Он не сопротивлялся.
Затем она притронулась к Талисману.
Тот заговорил. То, что он произнес, очень походило на слова, только что сказанные женщиной. Она резко отдернула руку и, склонив голову набок, пристально посмотрела на черный ящичек.
По ее повелению флоридцы выстроились клином, в острие этого клина встала она сама, а путники оказались внутри.
— Мы взяты в плен? — спросил Гердер, немного уже поостывший.
— Не думаю, — ответил Масклин. — Пока мы еще не пленники.
Накормили их ящерицей. Масклин поел с удовольствием, ибо это напомнило ему о жизни в Снаружном мире, еще до приезда в Универсальный Магазин. Но двое его спутников не отказались от угощения только потому, что это было бы невежливо, а вести себя невежливо с номами, вооруженными копьями, тогда как ты сам безоружен, было, пожалуй, неблагоразумно.
Флоридцы наблюдали за ними с торжественным видом.
Их было по меньшей мере тридцать, все в одинаковых серых одеждах. Они почти ничем не отличались от номов из Универсального Магазина — разве что были посмуглее и гораздо более худыми. У многих были большие, внушительные носы. Талисман сказал, что это, по-видимому, сказывается действие законов генетики.[6]
Он разговаривал с чужаками, а иногда, выдвинув один из своих сенсоров, рисовал в пыли какие-то фигуры.
— Талисман, вероятно, объясняет им, что мы прилетели из далекой страны на большой птице с немашущими крыльями, — сказал Ангало.
Много раз Талисман просто повторял слова женщины.
Наконец терпение Ангало лопнуло.
— Что происходит, Талисман? — спросил он. — О чем беспрестанно толкует эта женщина?
— Она предводительница этого племени, — сказал Талисман.
— Женщина?
— Ты говоришь всерьез?
— Совершенно всерьез. В меня вмонтирован блок серьезности, — ответил. Талисман.
— О!
Ангало толкнул Масклина.
— Если Гримма проведает обо всем этом, тебе не поздоровится, — сказал он.
— Ее зовут Маленькое Деревце, или Шраб, — продолжал Талисман.
— И ты понимаешь, что она говорит? — спросил Масклин.
— Мало-помалу начинаю понимать. Их язык близок к древненомскому.
— Что это за язык — древненомский?
— Тот, на котором говорили твои предки.
Масклин пожал плечами. У него не было времени на осмысление слов Талисмана.
— Ты рассказал ей о нас? — спросил он.
— Да. Она говорит…
Хохолок все это время что-то бормотал про себя, но тут он внезапно встал и угрожающим тоном произнес целую речь, то и дело показывая на землю и на небеса.
