Погружаясь в грезы о светлом будущем, Катерина переставала видеть кошмар их нынешнего любовного гнездышка. Тем более что Олег приглашал ее туда не часто и редко оставлял ночевать. Он вообще был очень занят, иногда не появлялся всю неделю, не отвечал на звонки, а потом вдруг возникал с каким-нибудь презентом, трогательными извинениями и заверениями в вечной любви.
Приближался август — последний месяц лета. Скоро с дачи должны были вернуться Света с Павликом. Катерина понимала, что никто не выгонит ее из дома, но самолюбие не позволяло признать, что за лето она так и не смогла устроить личную жизнь. Катя начала нервничать.
* * *
Ольга Ивановна в пятницу вечером приехала на дачу. Впервые за лето у нее получились полноценные выходные — из-за отпусков персонала приходилось все время кого-то подменять. Но тут, накупив городских гостинцев, она ехала в дребезжащем автобусе и предвкушала два полноценных дня на природе и с любимой дочкой и обожаемым внуком. Месяцы, прожитые наедине с Катериной, измотали ее до последней степени. Материнское сердце честной женщины-труженицы обливалось кровью при виде того, как каждый вечер таскается на гулянки младшая дочь. Все время разные мужики привозят ее на такси под утро, часто навеселе. Кавалеры не провожают Катю до двери, а высаживают у подъезда и уносятся в ночь. Подобную «красивую жизнь» Ольга Ивановна считала полным развратом, но, попытавшись однажды поговорить на эту тему с дочерью, получила такую отповедь, что решила больше рта не открывать. И вот наконец хотя бы два дня отдыха для души и тела…
— Мамуля приехала!
— Бабуля приехала!
Пашка с разбегу кинулся к Ольге Ивановне и чуть не сбил ее с ног. Дуська залилась оглушительным лаем; Ольга Ивановна села на корточки, чтобы погладить собачку, та подпрыгнула и лизнула ее в лицо.
— Ну хватит, хватит тебе. — Ольга Ивановна пыталась унять Дуську, которая буквально обезумела от радости. На даче собачонка преобразилась — маленькое тело стало литым и сильным, кроха носилась по участку, как метеор, прыгала на полметра в высоту, бросалась за каждой бабочкой и стрекозой, без устали готова была играть с Пашкой.
Мальчишке дачная жизнь тоже пошла на пользу. Он загорел, как Тарзан, в неглубоком, но чистом пруду научился плавать, строил шалаши, а когда на выходные приезжали еще двое соседских ребят, их игры продолжались от восьми часов утра до одиннадцати вечера. Покормить — и то не всегда удавалось. Чаще он вбегал на кухню, требовал налить свежего молока, которое дачникам носили из соседней деревни, отламывал горбушку батона, уплетал все это и, схватив из таза большой огурец, уносился прочь. Светлана сначала хваталась за голову, ожидая, что от такой диеты у малого сильно расстроится живот. Ничего подобного — за все время она не слышала от него ни одной жалобы, хотя зимой бабушка описывала обычное состояние здоровья внука старой поговоркой: «То понос, то золотуха…»
— Бабуль, пойдем смотреть, какой шалаш мы с Ванькой построили! Там два входа и окошко есть. Я хочу там ночевать, а мама не пускает. Может быть, ты со мной там переночуешь?
— Нет уж, заяц… Я хочу спать на кровати. Но сходить с тобой обязательно надо… Сейчас только отдохну, с мамой твоей поговорю… Ох, как же я по вам, мои дорогие, соскучилась! — Ольга Ивановна прижала к животу светло-русую Пашкину голову.
Света заваривала свежий чай, резала хлеб, доставала печенье, а сама поглядывала на маму. Как она состарилась… Или просто, когда живешь рядом, не замечаешь, а тут не виделись два месяца. Тяжело ей, надо бы на пенсию идти, да как они проживут без ее зарплаты? И клиенты хоть какие-то остались, соседке два раза в год надо курс капельниц делать — пусть небольшой, а приработок. Хорошо, что в своем доме… Раньше чуть не по всему городу носилась уколы делать. Сейчас, правда, все сами научились делать хотя бы внутримышечные — спасибо одноразовым шприцам.
Ольга Ивановна поймала внимательный Светланин взгляд, смутилась и полезла в сумку.
— Я тут колбаски свежей привезла. Порежь к чаю… И зефира в шоколаде коробку пациент очень кстати подарил — хоть вас побалую. А то сидите тут на одних кашах да овощах. Пашка наконец начал солянку есть?
— Нет, все упирается. Говорит — я этого не ем. И конец…
— Что ж это ты? — Бабушка строго посмотрела на внука. — Тебе осенью в школу идти, а ты все как маленький — того не ем, этого в рот не беру. Как расти будешь?
— А!
Пашка весело махнул рукой. Он никогда не принимал всерьез ворчание бабушки. Вот мама — другое дело. Она может и подзатыльник отвесить, и в угол поставить. Особенно если после работы ей под горячую руку попасться.
Чаепитие было закончено. Все, довольные и умиротворенные, сидели за маленьким столиком под раскидистой старой яблоней.
— Надо бы по саду пройтись… За лето ни разу в руки лопаты не взяла, — вздохнула Ольга Ивановна. — Небось заросло тут у вас. Вон малина скоро все забьет…
— Мам, ты сюда отдохнуть приехала. Я что успеваю — делаю, а остальное подождет. У меня к тебе просьба — отпусти меня завтра в город. Я не все, что нужно Пашке к школе, купила, мне надо Ольге позвонить. Она уже, наверное, приехала. Узнать, как дела на работе.
— Поезжай, конечно. Хоть развеешься немного. Я вот все думаю — может, напрасно ты Пашку в свою школу не отдала? Так он был бы у тебя перед глазами. Домой не сможешь отвести — у себя в библиотеке посадишь уроки делать, или во дворе погуляет. А так… Тебе же не разорваться, а у меня не всегда получится его из школы забрать.
— Нет уж, мамочка. Я из своей школы сама не знаю, как сбежать поскорее, а еще ребенка туда отдавать… Наша мегера вокруг себя все как напалмом выжигает. Младшие классы всегда сами по себе жили — не тужили, никто их не трогал, а теперь и там учительницы каждый день плачут. Замучила проверками, отчетами, какими-то перспективными планами. Будто перед ней казарма или зона, а не школа. Я себе буду работу искать, а Пашка пусть пока ходит поближе к дому, как-нибудь справимся.
— Ну ладно, тебе виднее. Поезжай завтра, узнай все как следует…
Глава 13
Света опоздала на свой автобус. Теперь предстояло ждать на жаре часа полтора — два. Поездка срывалась — она обещала вернуться сегодня же вечером. Пожалуй, стоило бы побежать на железнодорожную станцию, чтобы успеть на единственную утреннюю электричку, но мысль нестись сломя голову три с лишним километра ее напугала. Светлана села на лавочку, которая вместе с придорожным киоском, торговавшим сигаретами, газировкой и пивом, обозначала автобусную остановку «по требованию».
…Теплое июльское утро обещало вот-вот смениться жарким днем, но пока над полем еще стояла еле заметная дымка. С ближнего луга тянуло запахом цветущих медоносов, лес вдалеке радовал глаз все еще яркой зеленью. Мимо Светланиного носа пролетела белоснежная бабочка, едва не задев крылышком. Жужжали пчелы, вдалеке прогрохотала электричка. «Все равно не успела бы…» — лениво подумала Света. Впервые за много недель она осталась наедине с собой, с природой, со своими мыслями. Они перенесли ее в город, где вскоре ей предстояло пойти на работу, а Пашке — в первый класс. В повседневной суете она гнала от себя все тревоги, но сейчас всерьез задумалась, как она будет все успевать. Продленка начнется в лучшем случае с октября, а то и с ноября. Мечтать о том, что мегера Надежда Александровна пойдет ей навстречу и позволит бегать за ребенком в рабочее время, не приходилось. «Дафна сама бы предложила… Эх, как не вовремя она ушла… Была бы у меня другая работа, другая жизнь».
