Лебедь жила в каких-то паре кварталов от баронессы, но на общественной лестнице их разделяли миллионы ступеней. Даже я знала, что за пределами площадей и улиц элиты начинались укромные уголки полусвета. Дом куртизанки нисколько не уступал в роскоши особняку баронессы, а по обстановке, думала я, наверняка смотрелся гораздо изысканнее.
Экономка Лебеди провела нас в очень милую гостиную, в интерьере которой доминировали оттенки слоновой кости и нежнейшего барвинка. Я решила про себя, что если у меня когда-нибудь появится собственный дом, я хочу, чтобы он был в точности как у Лебеди. Только чтобы подушек чуть больше и поярче, конечно.
Лебедь вышла к нам почти сразу. После вежливого, но холодного приветствия она отослала экономку готовить чай, а Силле предложила подождать меня на кухне.
Та украдкой посмотрела на меня, и я кивнула. Когда служанка ушла, Лебедь села напротив и обвела меня циничным взглядом.
— Не ожидала, что вы придете.
Я почувствовала, что прошла какое-то испытание.
— Я слов на ветер не бросаю, мадам… э, мисс…
— Мне больше нравится «ваша светлость», — сухо сказала Лебедь.
Я подняла бровь.
— Отчего так скромно? Почему не «ваше высочество»?
Губы куртизанки изогнулись, нарушив маску холодной отстраненности. В тот миг я поняла, что сидящая напротив меня безжалостно элегантная женщина обладает самым ценным из достоинств — чувством юмора.
Лебедь с кошачьей грацией откинулась на спинку дивана.
— Я пустила вас сюда, чтобы вы могли высказаться, — напомнила она. — Итак, я слушаю. Убедите меня.
Глубоко вдохнув, я начала перечислять все посылы, приведшие меня к ее порогу, стараясь доказать их логичность. Я желала независимости, свободы, жизненного пути по собственному выбору.
Наконец Лебедь подняла руку.
— Вы кое о чем забываете, — сказала она.
Я мысленно перечислила каждый довод и аргумент, который подготовила для этого момента. Да, я озвучила их все.
Лебедь улыбнулась моей растерянности.
— Моя милая девочка, а как же любовь?
Стыдно признаться, но у меня буквально отвисла челюсть.
— Любовь?..
Тут Лебедь открыто расхохоталась, и иллюзия утонченности рассеялась. В тот момент я поняла, что она всего лишь на несколько лет старше меня.
— Возможно, вы кое-чего не понимаете — сущего пустяка, — проговорила «ее светлость», все еще посмеиваясь. — Или я ошибаюсь? Ведь вы хотите стать куртизанкой?
Я нахмурилась и удивленно заморгала.
— Но мужчины платят вам за сексуальные услуги. Какое отношение к холодному контракту имеет любовь?
Лебедь подмигнула мне.
— При правильном подходе в этом нет ничего холодного. Напротив, любовник находит меня довольно теплой.
— Но вы прости…
Ее рука взмыла вверх быстро, как для пощечины, но остановилась у меня перед лицом.
— Это слово ко мне не относится. Куртизанка не товар, она художница любви.
Я вызывающе задрала подбородок.
— Я не верю в любовь.
Вернувшись к прежней расслабленно-ленивой позе, Лебедь благосклонно улыбнулась мне.
— О, но любовь верит в тебя, малышка.
— Я не ребенок, — возмутилась я. — Мне восемнадцать лет!
— Да уж, практически старая дева. Может, стоит поймать этого мерзкого джентльмена на слове и выйти за него, пока совсем не одряхлела?
Насмешки Лебеди не задевали, ибо ничто не могло отвлечь меня от цели.
— Я понимаю, что мне нужно будет завести любовника, и я это сделаю, — сообщила я. — Просто я хочу, чтобы это было ясное деловое соглашение.
Тут Лебедь наклонилась ко мне и совершенно серьезным тоном сказала:
— Ты — невежественный осколок невежественного мира, поэтому я не вышвырну тебя из своего дома. Но если ты еще раз назовешь меня проституткой, я задушу тебя лентами твоей собственной жеманной шляпки. Я понятно выражаюсь?
Ее светлый и холодный как лед взгляд обжег меня. Я поставила чашку на стол и посмотрела ей в глаза.
— Вы пересмотрели свое решение помочь мне?
Лебедь не улыбнулась и не отвела взгляда. Мне стало немного не по себе.
Я думала, что у меня выработалась устойчивость к ее грозной красоте, но теперь, сидя перед ней в молчании, чувствовала, будто предстала перед судом фей. И все же упрямство, которое в свете считают пороком, всегда служило мне верой и правдой. Я приосанилась, расправила плечи, встретила сверлящий взгляд куртизанки… И застыла в ожидании.
Я ощутила короткую вспышку ликования, когда Лебедь первой отвела взгляд и с серебряным звоном помешала ложкой чай. Я понятия не имела, что у нее отвоевала. Быть может, толику уважения? Во всяком случае, когда она снова подняла на меня глаза, на губах у нее играла улыбка. Прежнее царственное снисхождение испарилось, и теперь она смотрела скорее как застенчивое юное создание, которое надеется, что нашло друга.
— Вы очень необычная девушка, мисс Харрингтон.
Я набралась наглости и кокетливо улыбнулась.
— Вы ненамного меня старше, милая Лебедь. Года на три, не больше.
Ее улыбка сделалась шире.
— Да, я прилагаю немало сил, чтобы все так думали. — Тут она склонила голову набок и пристально посмотрела на меня. — Зачем вы это делаете? Я знаю, вы хотите независимости, но зачем? Вы могли бы позволить жизни течь своим чередом, и весь мир завидовал бы вашему счастью.
Я знала, что этот вопрос возникнет, но сейчас ощутила беспомощность под напором эмоций.
— Я не могу этого объяснить. Такое чувство… будто моему духу слишком тесно в моем теле. Будто я взорвусь, если не буду свободной. Или, того хуже, стану усыхать с каждым днем, пока не исчезну вовсе. Оба варианта пугают меня сильнее дурной репутации или скандала.
Лебедь повела бровью.
— Быть может, это оттого, что вы никогда не знали подобных вещей. Вы не представляете, каково это, когда тебя отвергают.
Я коротко усмехнулась.
— Я не представляю, каково это, когда тебя принимают. Меня всегда считали чудачкой, белой вороной. Я ношу в волосах красную розу, тогда как все остальные девушки предпочитают желтую. Я слишком много думаю, слишком мало говорю… Но только не сейчас. С вами мне легко говорить о том, что меня волнует.
— А с другими?
Я пожала плечами.
— Когда я заговариваю об этом с другими, начинается хаос.
Лебедь тихонько улыбнулась чему-то своему.
— Хм-м. Хаос… Одна из моих любимых приправ.
