— Я в отпуске.
После этой отмазки Шеннон завязала разговор с владельцем «ягуара», и через несколько минут тот был готов есть с ее рук, не говоря уже о том, что полностью признал свою неправоту, когда кричал.
В деловой части Сиэтла все происходящее едва ли заметили, но в их маленьком тихом районе такая сцена стала целым событием. Уличные зеваки останавливались и комментировали происходящее. Свою помощь предложил и полицейский, патрулирующий улицу, за что был щедро угощен имбирным печеньем, которое предложила Шеннон. Маленькая неприятность обернулась чуть ли не дружеской встречей, и все это благодаря ей.
— Нам нужно еще печенье, — заявила она, когда все наконец разошлись по своим делам. Коробка была почти пуста.
— Давайте вернемся. Оно такое вкусное, — сказал Джереми, дожевывая свою порцию.
— Хорошо, — согласился Алекс. — И купим немного какао. Я замерз.
Шеннон бубнила себе под нос, читая новую поваренную книгу с рецептом не такого «простого» рецепта имбирного печенья. Она всегда ненавидела поваренные книги — они служили свидетельством тому, что она не умела делать.
Уголком глаза Шеннон заметила, как котенок, чудесным образом похорошевший, крадется в гостиную. Он находился в самой неприглядной стадии роста — одни уши и полосатые, как у тигра, лапы.
Шеннон закрыла поваренную книгу и задумалась. Тревога, которую она испытывала до этого, почти прошла, но это не означало, что она перестала стремиться к большему в этой жизни.
Было бы так легко любить Алекса, отдать ему всю себя. Только сейчас Шеннон осознала, что вовсе не любила того парня в колледже. Во всяком случае, не так, как женщины любят мужчин. Просто была ущемлена ее гордость, она утратила свои девичьи мечты. Но ведь были и другие.
Маленькое пушистое создание коснулось ее ноги, она посмотрела вниз и увидела опасливые глаза котенка. Он все еще боялся принять новую жизнь. Поверить, что еда и забота с ее стороны не были лишь уловкой. И начать доверять.
О, Алекс, вздохнула она про себя. Вот кто действительно нуждался в любви. Но он, в конце концов, выберет кого-то более похожего на свою первую жену, хотя бы ради Джереми. Они оба заслуживали настоящую мать семейства, и тут уж ничего не изменишь.
— Я бы хотела остаться с тобой на весь день, малыш, — прошептала Шеннон котенку. — Но не могу.
Он моргнул и вытянул вперед одну лапу, дотрагиваясь до ее руки. Осторожная попытка завязать дружбу, которая терзала ее сердце. Почти в этот же момент у входной двери раздались какие-то звуки. Это были Маккинзи. Днем раньше они договорились пообедать вместе, хотя не уточнили время.
— Шеннон? — позвал Джереми. — Мы тебя ждем.
— Уже иду. — Шеннон открыла дверь. — Держу пари, вы проголодались.
— Скорее замерзли. — Алекс пытался согреть руки в карманах. — Как здесь может быть холоднее, чем в Миннесоте?
— Это из-за влажности. Вы скоро привыкните.
— Если останемся.
Эти небрежные слова заставили Шеннон похолодеть сильнее, чем от самого сурового северного ветра. Она молча отступила назад, пропуская их в дом.
— Я не знала, что ты подумываешь о переезде.
Он пожал плечами.
— Просто предусматриваю все варианты.
— Котик, котеночек, — позвал Джереми, оглядывая в надежде комнату.
— Он все еще побаивается, — выговорила Шеннон, пытаясь совладать с голосом. — Придется подождать. — Кстати, превосходный совет для нее самой, за исключением того, что мужчины не коты и их нельзя расположить к себе едой и теплым местом для сна.
Алекс не имел бы с ней ничего общего, если бы не Джереми. Шеннон время от времени приходилось напоминать себе об этом.
— Мы звонили тебе утром, но ты не брала трубку, — сказал Алекс.
— Я ходила в церковь.
— О, понятно.
Его бесстрастный тон подтвердил то, о чем Шеннон уже догадалась. Она бы позвала его с собой на церковную службу, но Алекс, видимо, отвернулся от церкви, как и от других важных вещей.
— Я готова, — отрапортовала она.
Алекс закрыл стеклянные створки камина, чтобы не дать искоркам от тлеющих угольков отскочить в комнату, пока их не будет. Потом перевел взгляд на пальто, которое она надела, и Шеннон поняла, что он хотел помочь ей. Настоящий джентльмен.
— Итак… куда ты хочешь пойти? — спросил он.
— Куда угодно.
— Отлично.
Алекс невольно вспомнил вчерашний ужин, за которым они ели печенье с молоком и весело беседовали. Они обсуждали искусство и литературу, историю, говорили о путешествиях и делах в мире. Шеннон, как обычно, была любознательна и задавала много вопросов о его работе в других странах.
Во время их беседы он постоянно пытался избегать мыслей, вызывающих чувство вины, но безрезультатно. На память все время приходила жена. Ким была очень милой женщиной, уютной и домашней. Ее интересы вращались вокруг дома и ребенка. И это давало Алексу ощущение уюта и комфорта. Шеннон совсем другая, сказал он себе твердо. Да, но ему нужен покой. Все так просто, когда есть только он и Джереми.
Неужели? — мысленно возразил он сам себе. Тогда почему ты проводишь так много времени с Шеннон?
Ответ ему не хотелось знать.
— Мы идем, Джереми. Где мистер Попрыгунчик, — спросил он.
Джереми задумался, потом указал на кролика, сидящего возле рождественской елки.
— Шеннон говорит, что мистеру Попрыгунчику иногда хочется остаться дома. Он посидит с котенком.
— Это… хорошая идея. — Удивленный Алекс перевел взгляд с кролика на своего сына и, наконец, на Шеннон. Та согласно кивнула Джереми.
Никогда в жизни Алекс не чувствовал большей благодарности. Черт с ней, его виной! По крайней мере, на сегодня.
Эта женщина сотворила чудо, и если бы здесь не было Джереми, он бы поцеловал ее снова. По-дружески, естественно.
А что, если…
— Шеннон, можно тебя на минутку?
Они зашли на кухню, и Алекс сразу понял, что здесь практически не готовят. Он почувствовал неловкость из-за того, что попросил ее испечь печенье, а она совсем это не умела…
— Алекс, что-то…
Он завладел ее губами, заставив замолчать. Это был просто маленький, дружеский поцелуй, и он отпустил ее также быстро, как и схватил. Зеленые глаза Шеннон расширились и застыли.
— Алекс?
— Спасибо тебе за мистера Попрыгунчика, — произнес он.
— Я… я ничего не сделала.
— Сделала. Я был прав с самого начала — ты просто подарок для детей. Ты великолепно находишь с ними общий язык.
От его слов на ее щеках заалел довольный румянец. И он вдруг отметил, что Шеннон не часто заливается краской.
