— Мой дорогой капитан Данте, поверьте, я отметил вас в первое же мгновение, как увидел на борту «Санто-Доминго».
— Несмотря на опущенное плечо?
— Скорее всего именно поэтому. — Вариан сдержал улыбку. Очевидно, его критическое замечание задело ее гордость.
— Позвольте заметить — вас также отметили, сударь, Герцог вопросительно поднял темную бровь, г — Клянусь, мне никогда прежде не доводилось видеть на мужчине одежды такого яркого цвета.
— Ах вот как! А я так ждал похвал моей храбрости.
— Вы едва не погибли по собственной глупости, так что похвалы за храбрость не заслуживаете.
Свет от фонаря, висевшего под потолком, падал на ее плечи. Взгляд Вариана скользнул ниже. Сейчас на ней не было тяжелого кожаного жилета, а только просторная белая батистовая рубашка, подчеркивавшая все изгибы ее стройной фигуры. Были отчетливо видны очертания груди и тонкая талия. Она была сложена на удивление изящно.
Но тут Джульетта Данте отступила в тень. Судя по выражению лица, она, как и любой бы на ее месте, устала после напряженного дня. Опустившись на одно колено, девушка принялась собирать разбросанные по полу бумаги.
Из вежливости Вариан хотел ей помочь и откинул простыню, собираясь встать с постели. Вид собственного обнаженного тела заставил его отказаться от этого намерения.
— Понимаете, капитан, я хотел бы помочь вам, но пока не в состоянии этого сделать.
Джульетта нетерпеливо отмахнулась от его извинений.
Она положила первую пачку бумаг, которые ей удалось собрать, на стол. Наклонившись, чтобы продолжить свое занятие, девушка пошатнулась. Она хотела опереться рукой о пол, выбросила ее вперед, натолкнулась на твердые деревяшки и упала, ударившись спиной о стол. Обнаружив под столом свой бокал, Джульетта подобрала его и, перевернув вверх дном, вздохнула — бокал был пуст.
— Я восхищен вашей стойкостью, капитан, — усмехнувшись, пробормотал Вариан. — Меня ваш ром просто сбил с ног.
Джульетта продолжала сидеть, подогнув одну ногу и вытянув другую.
— Не думаю, что могу принять ваш комплимент, милорд. Вы просто смеетесь надо мной.
— И не собирался. И если я показался вам неблагодарным, то приношу свои извинения. Просто я не привык просыпаться в чужой постели, без одежды, благоухая камфарным маслом.
— Правда? А я думала, что это совершенно обычное дело для таких, как вы. Не считая купания в камфарном масле, конечно!
— У масла есть свои достоинства — в том случае, если оно приятно пахнет и от его запаха не жжет в носу. Но скажите на милость, что это значит — «для таких, как вы»?
— Напыщенных, избалованных аристократов, страдающих манией величия.
— Вы мне льстите!
— Ну, тогда говорить больше не о чем, — хрипло усмехнулась Джульетта.
Она опустила голову на стол и закрыла глаза. Вариан воспользовался возможностью, чтобы внимательно рассмотреть ее лицо в свете фонаря. Теперь, когда у нее на голове не было безобразной синей повязки, герцог смог разглядеть нежный овал, обрамленный каштановыми прядями. Цвет ее лица был достаточно темным, чтобы шокировать любую матрону в радиусе ста миль от королевского двора. Ведь большинство английских женщин боролись с любым намеком на веснушки с помощью сулемы и рисовой пудры.
Бронзовый загар, приобретенный от постоянного пребывания на солнце, соответствовал железному характеру Джульетты Данте. «Интересно, как бы она выглядела в шелковом облегающем платье и с модной прической?» — подумал Вариан.
Он попытался найти такую тему для разговора, которую эта девушка не приняла бы за вызов на словесный поединок.
— Вы как-то упомянули, что у вас есть два брата?
— У вас прекрасная память.
— Вы не замужем?
Джульетта Данте искоса взглянула на него:
— За каким это чертом мне нужен муж?
— Общество? Поддержка?
— У меня есть общество и поддержка, какие мне нужны.
А если мне потребуется что-нибудь еще, то я всегда могу это иметь.
— Ах!
— Ах! — Она очень похоже изобразила его неодобрительный возглас, потом снова рассмеялась:
— Меня всегда поражало, почему только мужчины могут получать удовольствие, когда им хочется. При этом они не испытывают угрызений совести, и никто их ни в чем не обвиняет. Но если женщины поступят так же, то их сразу заклеймят шлюхами и проститутками.
Вариан открыл рот, чтобы возразить ей, но, не найдя нужных слов, снова закрыл.
Девушка улыбнулась, довольная произведенным впечатлением, и прислонилась спиной к столу.
— Вижу, я вас опять шокировала. Может быть, вернемся к более важной теме? Вы упомянули, что никто не будет платить за вас выкуп. Разве вас дома не ждет семья? Жена?
Младенцы, будущие Харроу? Братья, которые займут ваше место, если вы еще раз себя подорвете?
— Пока жены нет, — просто ответил герцог. — Думаю, мать немного погрустит по поводу моей смерти, но это быстро пройдет, и ее будет больше волновать, как ей сохранить свою вдовью пенсию. Что же касается братьев, то их было всего двое. Один утонул, переправляясь на лошади через реку в половодье, другого убили в прошлом году.
Джульетту мало интересовали подробности жизни Вариана Сент-Клера, однако нотка горечи в его голосе заставила девушку повернуться.
— Меня не удивило бы, скажи вы, что ваш брат умер в прошлом году. Но вы сказали, он погиб?
— Мой брат дрался на дурацкой бессмысленной дуэли.
Это был вопрос чести. Но все можно было уладить, если бы обе стороны встретились и объяснились.
— Вы ставите разговор выше действия, да?
— Я ставлю логику выше безрассудства. Они поругались из-за женщины.
Джульетта насмешливо улыбнулась:
— Ручаюсь, с тех пор вы предубеждены против всех женщин. И поспешили покинуть Англию, чтобы вас тоже не соблазнила какая-нибудь демоническая юная особа в душистых шелках.
Сент-Клера задел ее насмешливый тон, но он постарался скрыть это и широко улыбнулся:
— Наоборот, я согласился на обручение незадолго до своего отъезда.
— Как это можно «согласиться» на обручение? Мне кажется, люди обручаются или не обручаются.
Вариан скривил губы и мрачно ответил:
— Вам бы провести хоть один вечер с вдовой герцогиней Харроу. А я был вынужден проводить с ней все вечера в течение семи лет с тех пор, как мне исполнился двадцать один год. Я и в армию пошел, потому что надеялся таким образом избежать ее постоянных попыток женить меня.
— Но в конце концов вы все-таки уступили матери?
— Когда в прошлом году мой брат умер, у меня не осталось выбора. Мне ясно дали понять, что нужен наследник.
