Чашка Лайзы со стуком опустилась на блюдце, между бровями обозначилась болезненная морщинка. Поначалу Джек решил, что Лайза застыдилась, предчувствуя, что мать прибавит лишние ветви к чахлому фамильному древу. Джека всегда забавляло, как ловко потомки конокрадов превращали их в придворных XIV века. Но на этот раз оказалось, что все гораздо сложнее.
– Что с тобой, милая? – ласково спросила мать, коснувшись ладонью плеча Лайзы.
Усилием воли Лайза стерла со лба морщинку, повернулась и с выражением неподдельной преданности поцеловала мать в щеку.
– Ничего, мама, прости меня. Всего лишь легкое недомогание.
– Давай расскажем мистеру Фэрчайлду, дорогая, – Розалинда поднялась и подвела гостя к первому портрету. – Это отец мистера Крэншоу, известный всему Девонширу мировой судья.
Джек кивнул и поднял брови.
– Таким предком можно гордиться, мэм.
– Но для вас это пустяк, мистер Фэрчайлд, – заметила Лайза, нехотя присоединившаяся к экскурсии.
– Мне, как поверенному, известно, как важна роль мирового судьи, – ответил Джек. – Выступать в королевском суде в Вестминстере, конечно, почетно, но простым людям зачастую приходится довольствоваться судом в родном городе или деревне, и надеяться только на то, что судья верно толкует законы. Я убежден, что закон – лучший друг гражданина. Да сохранит Господь мировые суды! – с пафосом закончил он, превратив импровизированную проповедь в пародию.
Лайза смотрела на него, как на душевнобольного во время приступа. Ее мать зааплодировала и рассмеялась.
– Верно, верно, мистер Фэрчайлд. – Она расцвела, словно вдруг обрела самое дорогое. – Я так рада, что вы настроены серьезно. Я уже устала внушать Лайзе, как важно чтить память предков.
– Мама, умоляю!.. Мистер Фэрчайлд – аристократ. Какое ему дело до наших ничтожных предков?
Но Розалинда не слушала ее, с гордостью перечисляя, кто изображен на портретах. Дойдя до противоположной стороны галереи, где висели портреты ее родственников, она прямо-таки засияла. Судя по благоговейному тону, Розалинда считала себя гораздо более благородной особой, чем своего мужа. Остановившись у одного особенно скверно написанного портрета в тусклых тонах и в массивной позолоченной раме, Розалинда величественным жестом указала на изображенную на нем задумчивую молодую даму – волоокую, с длинным носом и губами сердечком, разодетую в бархат, меха и кисейный чепчик, безумно модный в прошлом веке.
– А это, – чуть не лопаясь от гордости, провозгласила Розалинда, пристально следя за реакцией Джека, – моя родственница Мария Клементина Собеская. Она была женой короля-изгнанника Якова III. Мария приходилась внучкой польскому королю Яну III и была одной из богатейших наследниц Европы.
– Мама, мы ей седьмая вода на киселе, – глухо напомнила Лайза.
– Право, детка, давность лет еще никому не мешала хвалиться голубой кровью. Чем древнее род, тем лучше.
– Впечатляющая родословная, миссис Крэншоу, – сказал Джек, зная, что без его похвал экскурсия не закончится.
Два лакея распахнули дверь, и Розалинда обрадовалась новому поводу для гордости.
– А вот и лорд Баррингтон! Когда у нашей Лайзы и его светлости появятся дети, они будут настоящими аристократами – так, дорогая?
Джек заметил, как вздрогнула Лайза при виде Баррингтона, но она тут же взяла себя в руки, расправила плечи, вскинула подбородок. Вспомнив, что видел Лайзу такой сегодня утром, Джек заподозрил, что смелой девушке всю жизнь приходится скрывать свои истинные чувства.
– Добрый день, милорд! – обратилась Розалинда к Баррингтону.
Виконт начал хмуриться уже издалека. Окинув Джека быстрым, но внимательным взглядом, он повернулся к Лайзе, словно Джек не заслуживал приветствия.
– Кто этот человек? – Виконт ждал ответа, Лайза молчала.
– Милорд, это мистер Джек Фэрчайлд, внук лорда Татли, – вмешалась Розалинда.
– Ах да. – Виконт не улыбнулся, но его глаза оживились. – Рад знакомству, Фэрчайлд.
– Мы как-то перекинулись в карты у Будла, милорд, – дружелюбно напомнил Джек.
Виконт ответил ему взглядом сверху вниз.
– Может быть, может быть… Да, теперь припоминаю. Наследник Татли? Что привело вас в Крэншоу-Парк?
– Я предложил мистеру Крэншоу услуги поверенного.
Баррингтон на миг оторопел, потом запрокинул голову и разразился лающим смехом. Неприятный звук эхом отразился от высокого потолка. Лайза и Джек многозначительно переглянулись. Заметив, что его никто не поддержал, Баррингтон оборвал смех и прокашлялся.
– Забавно, Фэрчайлд, а на самом деле?
– Это правда, милорд. Я решил изведать радостей пасторальной жизни. Мистер Педигрю вышел в отставку, а я занял его место. Если у вас найдется для меня работа, буду рад взяться за нее.
Виконт прищурил глаза, явно не веря, что представитель бомонда способен вынести такое унижение.
– Так вы не шутите? – наконец понял он.
– Ничуть, – сухо отозвался Джек.
Обезьянье лицо Баррингтона осклабилось.
– Отлично. Нам понадобится поверенный вместо Педигрю. Крэншоу взял меня в дело.
– Повезло, – невозмутимо сказал Джек.
– Я позабочусь, чтобы завтра же утром Крэншоу заехал к вам. Мне он доверяет безоговорочно.
В последнем заявлении прозвучала не похвальба, а угроза.
– Как только Лайза и его светлость поженятся, мы все заживем дружной семьей, – объявила Розалинда. – Мистер Фэрчайлд, и все-таки я должна поблагодарить вас за спасение Селии. Не согласитесь ли вы навестить нас завтра вечером? Мы устраиваем праздник для наших арендаторов и соседей – без церемоний, в узком кругу. Соберется человек семьдесят, не больше. Будем рады принять вас, как особого гостя. А всей семьей мы соберемся до начала праздника – часов в пять.
– Охотно принимаю приглашение, мэм. – Джек склонился в полупоклоне, мимоходом заметив злорадную усмешку виконта.
Джек прекрасно знал, о чем тот думает. Виконт ни за что не упустит случая унизить Джека, наняв его в поверенные. Это самый надежный способ повелевать им, следить, чтобы единственный аристократ, в Миддлдейле не обольстил богатую наследницу прежде, чем, он, Баррингтон, поведет ее к алтарю. Если бы виконт знал, в каком отчаянном положении очутился Джек, то повременил бы злорадствовать. Джеку было нечего терять, и он решил сделать все возможное, чтобы спасти Лайзу Крэншоу от брака с титулованной, но гнусной особой.
Глава 7
Лайза до сих пор не знала, скрипеть ей зубами или радоваться оттого, что в ее жизни опять появился Джек Фэрчайлд. Эта карта досталась ей по чистейшей случайности, внесла элемент непредсказуемости в игру, которая, казалось, уже безнадежно проиграна. Несмотря на бесцеремонное вмешательство Джека в ее дела, Лайза чувствовала, что он искренне тревожится за нее, хотя насчет причин заблуждалась. Родители не видели недостатков лорда Баррингтона, поскольку Лайза старательно утаивала от них правду. Только Джек Фэрчайлд знал, за какое ничтожество ее выдают замуж. Не догадывался, да и не мог догадываться он только о том, почему Лайза не протестует.
