Ветер утих. Она посмотрела вверх, и Каван увидел в ее прелестных глазах желание. Он мог взять ее прямо здесь и сейчас, на твердой холодной земле, как поступали со своими женщинами варвары, не задумываясь, не считаясь с ними, прислушиваясь только к своему вожделению, к своей похоти.
Каван выкинул из головы эти яркие образы и молча выругался. Сначала он должен избавиться от грязи, которой насквозь пропитался у варваров. Сможет ли он хоть когда-нибудь почувствовать себя достойным стать мужем, которого заслуживает его жена, или уважаемым лидером клана, на которого надеются люди?
Каван мягко отстранил от себя Гонору.
– Нам нужно вернуться в замок, пока погода окончательно не испортилась.
Гонора стояла и молча смотрела на него.
Очевидно, она пыталась разобраться в своих чувствах. Конечно, Каван мог все ей объяснить и тем самым успокоить, но ему казалось, что он не может – или не хочет – ей довериться. Как она, такая невинная, поймет его опасения, если он и сам их не понимает?
– Я твоя жена, – повторила Гонора, как будто это могло ему помочь.
– Совсем ни к чему то и дело напоминать мне об этом. – Каван не хотел язвить, но, наверное, так будет лучше для них обоих. Она станет держаться от него на расстоянии, и он тоже, пока не почувствует, что готов и уверен в том, что станет ей хорошим мужем.
Он протянул Гоноре руку:
– Давай вернемся в замок.
– Мне помощь не нужна, – ответила она и прошла мимо него.
– Зато мне нужна, – прошептал Каван, шагая за ней следом.
Постепенно у Гоноры сложился свой распорядок дня. Она завтракала одна и очень рано, до того, как просыпались остальные обитатели замка. Если погода позволяла, шла гулять на вересковые пустоши. Если нет, уходила в мастерскую и шила там что-нибудь.
Прошло недели две после того, как муж ее поцеловал, но она по-прежнему помнила этот поцелуй. Как ни странно, он понравился Гоноре гораздо больше, чем она могла предполагать. Каван был с ней сильным, но нежным, и она ощущала незнакомое возбуждение, в котором хотела бы разобраться.
Но муж ее больше не целовал, сознательно избегая Гонору, и, что хуже всего, так и спал на твердом полу перед очагом. Она не знала, что делать и даже с кем поговорить об этом. Конечно, можно довериться Адди, но ведь она мать Кавана и посоветует быть терпеливой, как и прежде.
Как хотелось Гоноре, чтобы ее мама была жива! Она могла бы посоветоваться с ней, и мама бы непременно помогла и утешила. А здесь ее некому утешить – она так одинока!
– Я пришел поговорить со своей сестричкой. – Услышав голос Лахлана, Гонора обернулась и увидела, что он вошел в комнату для шитья и уже закрывает дверь.
Гонора с улыбкой поздоровалась с ним. Лахлан устроился на стуле справа от нее и вытянул ноги к очагу.
Лахлан, как и остальные мужчины Синклеров, был красив грубоватой красотой, но обладал определенным обаянием, чем выделялся из всех них. Гонора часто думала, что именно огонек в его карих глазах и лукавая греховная улыбка делают его таким привлекательным для женщин.
– Хороший ли муж получился из моего брата?
Этот прямой и неожиданный вопрос заставил Гонору вздрогнуть.
Лахлан пожал плечами.
– Вы проводите мало времени вдвоем, и скоро поползут слухи, а ты знаешь, что происходит, когда начинают сплетничать.
Она знала, что сплетни искажают правду. Гонора тщательно подбирала слова – обсуждать мужа с его братом казалось ей недостойным.
– Каван очень занят своими планами отыскать Ронана.
– Ты имеешь в виду его одержимость поисками Ронана?
Гонора поспешно кинулась защищать мужа:
– Он гораздо лучше тебя знает, как страдает его брат. Как же можно думать, что он не будет одержим поисками Ронана?
Лахлан кивнул:
– Это верно. Я искал тебя в надежде узнать хоть немного о моем собственном брате. Он совсем не тот, кем был когда-то. Раньше Каван часто смеялся, шутил и доверял нам с Артэром. Он любил разговаривать с отцом. А теперь он ищет одиночества, как и ты, и я хочу понять, в чем дело.
Гонора не сомневалась, что Лахлан искренне обеспокоен. Даже его озорная улыбка исчезла. И все же она не знала, как ему помочь. Хотелось бы ей самой понять своего мужа!
Гонора пожала плечами и сказала правду:
– Я не знаю.
– Так я и думал. Он избегает тебя так же, как и всех нас. – Лахлан покачал головой. – И так легко приходит в бешенство! Это совсем не похоже на Кавана. Он всегда оставался спокойным и хладнокровным и держал себя в руках даже тогда, когда все остальные орали и угрожали друг другу. А теперь его захватил гнев, и большую часть времени он орет и злится.
– Он страдал…
– Все воины раньше или позже страдают, – оскорбился Лахлан. – Каван знал это и был готов сделать все возможное, чтобы выжить и бежать.
– Я ничего не знаю о том, каково это – быть воином.
– Вот уж неправда.
Гонора посмотрела на него как на умалишенного:
– Я не воин.
Лахлан снова улыбнулся:
– Я ведь вижу, как твой отчим разговаривает с тобой и относится к тебе. Чтобы иметь дело с этим человеком, тебе приходится быть воином, и если бы мой брат не погряз так глубоко в жалости к себе, он бы и сам это заметил и понял, что за драгоценный камень достался ему в жены.
Гонора потеряла дар речи. Лахлан встал.
– Ты очень хорошая женщина, Гонора. Любой мужчина гордился бы такой женой. Надеюсь, в один прекрасный день мой тупой братец поймет это. – Он поцеловал ее в щеку. – А я горжусь тем, что могу назвать тебя сестрой.
Гонора сидела как оглушенная. Она никогда не считала себя воином и не предполагала, что Лахлан обращает на нее какое-то внимание – ведь она просто жена его брата. Он был благодарен ей за то, что она помогла ему выздороветь. Они несколько раз неплохо побеседовали, но ей и в голову не приходило, что он может проявлять к ней какой-то интерес.
И тут ее охватило чувство вины за то, что она постоянно уединяется. Это был способ уберечься от отчима – когда он ее не видит, то не может сделать больно. Похоже, она избрала такую же тактику в общении и с Каваном. Если она не попадается ему на глаза, то перестает тревожиться об их браке. Но ведь она давно не ребенок, который убегает и прячется. Она взрослая женщина и должна помнить о своем долге. Да еще и сплетни! А сплетничать начнут наверняка, если они с Каваном так и будут держаться порознь. И что тогда?
Гонора задрожала, подумав о том, что отчим все поймет. Она до сих пор боялась его сильнее, чем кого бы то ни было. Пусть она и не считает себя воином, но инстинкт выживания у нее развит неплохо. Каван должен стать ее мужем, но единственный способ добиться этого – быть ему женой.
