– О нет…
– Вы не в силах поверить, что подобный грешник и разбойник, каким я вам представляюсь, сын священника? Вы когда-нибудь слышали о блудном сыне, леди, или…
– О Каине и Авеле? – договорила за него Ханна. – Поймите, мистер Брэттон, я считаю ваше отвращение ко всему духовному наносным и вполне допускаю, что в детстве вы по-другому относились к церкви.
– Неужели вы так благосклонны ко мне? Да, я повзрослел и понял: все это сказки, мисс Магуайр, детские сказки, не больше. Нет никакого Бога, по крайней мере в том виде, в каком его представляют наши миссионеры и проповедники, в том числе и мой отец. Я понял, что вера бессильна против убийств, насилия и жестокости. «Вера без дел мертва», – говорил мой отец. А я понял, что вера вообще мертва.
Крид замолчал и тяжело вздохнул, пытаясь прогнать нахлынувшие воспоминания. Они разбередили старые раны.
– Моя вера не мертва, мистер Брэттон, – произнесла Ханна. Она чувствовала на себе напряженные взгляды детей.
– Да, но останется ли она жива после того, как я напомню вам о Джубили, мисс Магуайр? Или о вчерашней трагедии в Карлайле? И если вы скажете, что ваша вера жива, я вас снова назову лицемеркой.
В глазах Ханны стояли слезы. Слезы отчаяния и обиды. Откуда ему знать, сколько горечи она испытала за последние двое суток? Сколько раз тщетно обращалась к Господу! Вдруг се осенило: она вспомнила, каким тоном он рассказывал о своем отце, как блестели его глаза и как он усмехался. Наверняка он давно понял и испытал то, что испытала она недавно. Распрощался с иллюзиями. Отчаяние и боль преследуют его.
Девушка тепло улыбнулась Криду:
– Вы тоже всех потеряли, не так ли? Вы потеряли отца и Бога и теперь ни во что не верите.
Тронутый ее словами, Крид отошел от девушки: не слишком ли много он ей рассказал?
– Нет, мисс Магуайр, я ничего не потерял. Я только понял, от чего могу зависеть на самом деле, вот и все, – сказал он и скрылся в тени.
– Думаю, вам просто не приходилось долго ждать помощи, мистер Брэттон, – заметила Ханна.
Крид промолчал. Ханна укладывала детишек спать, разговаривая с ними, и вдруг почувствовала, что се собственная вера утратила прежнюю силу. Слова Крида задели ее за живое. Кажется, он был близок к истине, он прочел ее мысли и знал, что происходит в ее сердце. Видимо, он встретился когда-то с теми же сомнениями и открытиями, которые привели его к отчаянию. Неужели и с ней все это произойдет?
«Возможно, если я сама того захочу», – сказала себе Ханна.
Ханне не спалось. Итак, на мгновение она заглянула в душу Крида Брэттона и испытала к нему нечто вроде жалости. В то же время она его боялась. Она подумала о своем одиночестве и почувствовала страх. Крид тоже был одинок, но не признавался в этом.
Ханна легла на спину и устремила взгляд в темное небо, проглядывавшее сквозь густую листву. Где-то сияла луна, но здесь, на земле, под этими древними кронами, царил непроницаемый мрак. Костер давно погас, вверх поднимался лишь едва заметный дымок.
Ханна тяжело вздохнула. Ночную тишину нарушали таинственные шорохи, всплески воды, доносившиеся с озеpa, шепот ветра в листве деревьев, крик совы. Ханна прикрыла глаза.
А когда снова открыла их, то увидела в темноте два светящихся глаза. Она подумала было, что это тлеющие угли. Но костер находился позади нее, а это… по спине побежали мурашки, и девушка застыла на месте. Должно быть, это какое-то дикое животное. Оно находилось совсем недалеко, у ближайшего дерева.
Ханна задержала дыхание и закрыла глаза, надеясь, что животное исчезнет. Но торящие глаза по-прежнему смотрели на нее. И тогда ужас, охвативший ее, вырвался наружу истошным криком.
К ней подбежал Крид.
– Что за черт? – спросил он, положив руку ей на плечо. – Что случилось?
Ханна указала в ту сторону, где было животное. Крид обернулся, но ничего не увидел и укоризненно посмотрел на сжавшуюся в комок девушку. В эту минуту из-за облаков вышла луна и ее лучи осветили лицо Крида. Ханна поразилась искренней тревоге в его глазах.
– Это было какое-то животное, – сказала она дрожа. – Вон там, на дереве. Два огромных глаза, словно огни святого Эльма, смотрели прямо на меня…
Тут Крид прервал ее:
– Смотрели не мигая? Ханна кивнула.
– Думаю, это был огромный филин. Вы когда-нибудь видели сов?
– Видела, но всегда при свете дня, и они никогда не казались мне такими… зловещими.
Крид рассмеялся. Искренне, добродушно.
– Не волнуйтесь. Вы чересчур велики для филина, он не сможет вас утащить. К тому же вы до смерти напугали сто своими криками и стонами.
– О, спасибо за утешение, – холодно проговорила Ханна. Серебряный свет луны освещал его лицо, которое казалось вырезанным из стали. Интересно, какую жизнь он вел, что занесло его в эти дебри? Почему он потерял веру и вынужден скитаться, словно отшельник? Наверняка он сильно страдал. Почему? Быть может, потерял свою семью? Дом, жену и детей? Да, он кого-то любил и потерял, как она потеряла отца.
Ханна с трудом преодолела желание погладить его по щеке. Впрочем, через секунду она взяла себя в руки и произнесла:
– Все, все прошло, мистер Брэттон, теперь я спокойна. Его рука все еще покоилась на ее плече. Ханна натянула на себя одеяло. Ее била дрожь. Сейчас Крид был совсем другим. Черты его лица смягчились, распущенные волосы ниспадали на плечи. Он был без рубашки. Девушка обратила внимание на его широкую грудь, поросшую густыми волосами, и снова задрожала. Ее взгляд скользнул вниз. На Криде были длинные брюки, в которых он обычно ходил. Девушка посмотрела ему в глаза и поняла, что он прочел ее мысли. Ей стало не по себе. Кажется, его это забавляло, потому что он не мог сдержать улыбку. От стыда Ханна готова была провалиться сквозь землю.
Его рука все еще лежала на се теплом плече, и он не собирался ее убирать. Ночью он непрестанно думал о ней. Представлял себе ее роскошные рыжие волосы, сверкающие на солнце. Когда она вскрикнула, он как раз собирался к ней подойти. И вот он с ней рядом. Держит руку на ее мягком плече, ощущает ее запах. Он в нерешительности. Борются сердце и разум. Кто победит?
– Что вы делаете? – взволнованно прошептала Ханна.
– Ничего.
– Да нет, вы что-то делаете. Я чувствую… Как-то особенно смотрите на меня…
Крид усмехнулся:
– Волшебство. Всего лишь ночное волшебство. И ничего больше.
Ханна слегка шевельнулась, удивляясь, как простое прикосновение могло так подействовать на нее. Ее бросило в жар.
Их влекло друг к другу, оба это сознавали, но их разделяли непреодолимые обстоятельства. Дети. Кто-то из них сонным голосом попросил попить.
