— Так почему вы ждали так долго? — грубо спросил Гарри. — Почему сразу не вернули деньги Тротта, как только он их потребовал у вас?
— Я не знала, где они. Сначала мне надо было их найти.
— Вы их нашли, — констатировал Гарри, не в силах сдержать скептицизма.
— Они были под азалией.
— Вы их нашли, — повторил Гарри. — Когда положение стало безвыходным.
— Азалия — единственное, что Гриффин потребовал себе по условиям развода, — пояснила Алессандра, — и он же сам ее посадил. Не надо было обладать научным складом ума, чтобы покопаться в этом месте.
Возможно, она и не обладала научным складом ума, но, пока она искала пропавшие деньги, вероятно, ей не раз приходилось останавливаться и размышлять. А большинство людей не дают себе труда остановиться и подумать. Большинство людей позволяют себе плыть по течению и в волнах хаоса действуют бездумно. Алессандра Ламонт, безусловно, была умнее и сильнее, чем ему показалось вначале. По правде говоря, когда она вот так сидела напротив него — подбородок воинственно вздернут в вызывающей сочувствие попытке защитить себя от его скептицизма, — она начинала нравиться Гарри. Почти нравиться.
Но несмотря на это, Гарри все еще не доверял ей. Чего-то она недоговаривала, что-то скрывала, иначе почему бы еще Тротта хотел ее убить? Капо мафии должен был понимать, что достаточно напугал эту женщину, чтобы она помалкивала о деньгах, — так какой смысл был закладывать бомбу в машину?
— Что теперь? — тихо спросила Алессандра. Гарри смотрел на ее прелестное, перепачканное сажей лицо.
— Мы изолируем вас. Чтобы таким образом защитить.
Гарри сообщил ей об этом так, будто для нее это был единственный выход. Он старался ожесточить себя и избавиться от чувства вины, порожденного обманом.
— Мы обеспечим вам защиту, а вы выступите свидетелем на суде против Тротта.
На самом деле все было не так просто. Николь Фенстер, бывшая жена Джорджа, разработала план. Алессандру должны были изолировать, чтобы затем сведения о ее местонахождении довести до Тротта. Согласно плану, Тротта должен был бы попытаться перехватить ее; тогда они смогли бы обвинить главу мафии в покушении на убийство и все были бы счастливы. Конечно, Алессандру едва ли порадует отведенная ей роль приманки, но к тому времени, когда ей станет об этом известно, все уже останется позади.
— Если есть возможность… — Алессандра замешкалась и посмотрела на него. — У меня нет одежды. Я знаю, что вы… знаю, что… И… я благодарю вас за плащ, но…
— Первое, что мы сделаем утром, — это найдем для вас какую-нибудь одежду, — успокоил ее Гарри. — О вас позаботятся. Это будет частью сделки между Программой защиты свидетелей и Генеральной прокуратурой.
Она кивнула, по-видимому, приняв решение сказать то, что собиралась:
— Мне жаль, если я… сделала вам больно. Прошу прощения. Это когда вы пытались вытащить меня из дома.
— Не стоит извиняться, — спокойно ответил Гарри.
Ему не хотелось чувствовать себя виноватым в том, что он использует Алессандру как ни о чем не подозревающую наживку, на которую собирается поймать Тротта. В конце концов, она, выходя за Гриффина Ламонта, должна была хоть что-то знать, и поэтому она не невинная жертва, хотя и пытается сыграть такую роль.
— Я должна извиниться. Вы спасли мне жизнь. Если бы вы не вытащили меня оттуда, когда взорвалась вторая машина…
— Удача, — возразил Гарри. — Все это только слепое везение.
Он улыбнулся, и она ответила робкой, трепетной улыбкой. Но улыбка эта исчезла так же быстро, как и появилась; теперь она, отведя глаза, смотрела куда-то в сторону, и Гарри знал, что она доверяла ему не больше, чем он ей.
И она была права.
Глава 5
Когда Алессандра вышла из душа, на кровати для нее уже была приготовлена фланелевая в зеленую клетку пижама. Пижама была мужская, новая, еще не стиранная, слишком большого размера, неуклюжая и мешковатая.
Глядя на себя в зеркало, она решила, что в этой пижаме выглядит лет на пятнадцать. Кроме этой несуразной зеленой клетчатой пижамы, у нее не было ничего — ни косметики, ни геля для укладки волос, ни духов, ни приличной одежды. Правда, в ее распоряжении оставался дождевик Гарри, который сейчас висел на спинке стула; казалось, все это происходило не с ней или было ошибкой.
Вид агентов ФБР Гарри О'Делла и Джорджа Фолкнера, сидящих в ее номере, только усугублял ситуацию.
Должно быть, во всем этом крылась какая-то ошибка, какое-то недоразумение. Она вернула украденные деньги, но что-то не сработало. Кто-то назвал ее имя, и оно было внесено в список обязанных расплатиться собственной жизнью, вместо того чтобы быть внесенным в список с пометкой «уплачено сполна». Возможно, все, что ей было нужно, чтобы вернуться к реальной жизни, — это телефонный звонок Майклу Тротта. Она могла бы объяснить ему, что произошло недоразумение, и все встало бы на свои места.
Гарри О'Делл снова крутил диск телефона, пытаясь кому-то дозвониться. Он присоединил к телефонному шнуру дополнительный провод в тот самый момент, как они ступили в номер отеля. Это была какая-то особая экстренная телефонная линия, но теперь, разочарованный, он положил трубку: вероятно, на его звонок никто не ответил.
С минуту поколебавшись, Гарри заставил себя улыбнуться. Он притворился, что не замечает магнетического притяжения, возникавшего между ними всякий раз, как они смотрели друг на друга, и которое она ощущала так же, как и он.
— Ну как чувствуете себя? Получше? — спросил он.
Алессандра была измучена, обессилена. Прошло почти сорок восемь часов с тех пор, как она спала, и еще больше времени с тех пор, как в последний раз ела. Она совсем забыла о встрече, назначенной ей Департаментом социальной помощи, и пропустила ее. Впрочем, у нее не оставалось ни малейшей надежды удочерить Джейн — дом ее был сожжен дотла, и, по словам Гарри О'Делла, существовал контракт на ее убийство. Интересно, как при подобных обстоятельствах она могла чувствовать себя лучше?
Все же Алессандра вежливо кивнула и ответила:
— Да, благодарю вас.
Кстати, что могло привлечь ее в Гарри?
Конечно, он был крепким и мускулистым, но коротышка. Если бы она надела туфли на каблуках в три дюйма, какие имела обыкновение носить, то оказалась бы по крайней мере на дюйм выше его. Но даже при лучших обстоятельствах едва ли она назвала бы его красивым, а уж в своем мятом и плохо сидящем костюме, с постоянно озабоченным лицом, с мешками под глазами и волосами, по которым следовало бы пройтись газонокосилкой, и подавно. И все же что-то привлекательное в нем было… Пока она смотрела на него, он снял пиджак. Под ним оказалась расстегнутая рубашка с короткими рукавами. Господи! В таком виде Гарри можно было бы принять за беглого преступника, одного из десяти самых опасных, за которыми охотится полиция.
