— Неужели ты считаешь, цезарь, что я столь наивен, чтобы связывать свою политическую судьбу с Мессалиной? Нарцисс мог еще это сделать, но не я. И ты знаешь, что я никогда не доверял Нарциссу. Цезарь, как ты мог подумать обо мне такое? Будь что будет! Я знаю, что не смогу изменить твое мнение о моих намерениях, но то, что я говорю о Мессалине, — правда, Клавдий. Мессалина не имеет права решать, кого назначать на должности…
— Не забывайся! Мессалина, может, и не имеет права, но она — жрица богини Весты, через нее говорят боги. Почему ты думаешь, что я принял решение только тогда, когда срок пребывания Авла Плавтия в должности правителя Британии истек? О том, что я должен назначить правителем Британии Публия Остория Скапулу, ей поведал Марс во время молитвы в храме. Кто я, чтобы идти против воли богов?
Стоя у ложа императора, грек кипел от злости, но подавил раздражение и сказал:
— Цезарь, я должен кое-что сообщить тебе о твоей жене. Это очень непросто, потому что я знаю: ты думаешь, будто твоя жена отправляется в храм на молитвы, но…
Выражение лица Клавдия заставило Полибия отступить назад, он понял, что зашел слишком далеко и лишнее слово может стоить ему жизни.
— Но что? — спросил Клавдий. — Она — женщина с изменчивым нравом. Набожность и благочестие тоже могут снисходить на нее. Я годами молил богов, чтобы они изменили ее характер, и мои мольбы были услышаны. Она больше не развратна, но благочестива и набожна. Перемена значительна. И ты принимаешь меня за полного идиота, Полибий? Я следил за ней; я приказал сделать это на прошлой неделе и удостоверился, что ее отказ от развратных удовольствий и обращение к новой жизни были искренни. Мой раб сказал мне, что она отправилась в храм Минервы, потому что хотела получить там откровение, и оставалась в храме целый день. Почему ты сомневаешься в том, что она изменилась, Полибий?
Грек только покачал головой. Он был в отчаянии. Паллант и Нарцисс предупреждали его, чтобы он не пытался открыть Клавдию то, чем целыми днями занимается Мессалина. Император наконец был спокоен и счастлив, хорошо спал по ночам, зная, что его жена правдива и набожна. Если ему откроется порочность Мессалины, и он опять будет пытаться покончить с собой, где тогда окажется Рим? И где окажутся его советники-греки?
Рабыня-гречанка умоляла императора лечь и расслабиться, дабы ее пальцы снова могли выполнять свою волшебную работу. Он исполнил ее просьбу, в первый раз восхитившись формой ее груди и нежной линией шеи. Он мог бы взять ее прошлой ночью, если бы не погрузился в сон так рано!
— Продолжи рассказ о племенах бриттов, Полибий. Что там происходит?
— Король иценов Антедиос, наш старый друг, или, вернее будет сказать, наш бывший друг, теперь ушел туда, куда уходят все бритты, и сидит рядом с богами, как все бритты, когда умирают. Вы, конечно же, помните его? Вы подписывали с ним договор во время своего победоносного покорения Британии, цезарь. Он был в числе одиннадцати королей, ставших нашими подданными. Антедиос более прочих был другом Рима. Но наш новый правитель Британии, похоже, игнорировал наши дружественные отношения и просто убил его… В любом случае сын Публия, Марк Осторий, разумнее своего отца, он намерен отправится в земли иценов с легионом, чтобы умиротворить их. К счастью, Марк гораздо более дипломатичен, чем его недоумок отец.
47 год н. э. Земли иценов в Восточной Британии
После смятения, отчаяния, гнева и ярости пришло осознание неизбежности. Боудика смирилась с тем, что должна выйти замуж за Прасутага — ради того, чтобы упрочить положение своей семьи. Оставаться одинокой женщиной, пусть даже дочерью друга римлян, действительно становилось опасно. Таких мужчин и женщин, почти так же, как детей, все чаще хватали солдаты, и несчастные пропадали, а их убитые горем семьи могли только гадать, на каких рынках Галлии или Рима они проданы.
Римляне чинили безжалостные расправы даже при одном подозрении в попытке мятежа. Король иценов Антедиос был по злому навету убит вместе с несколькими сотнями своих воинов, по стране снова рыскали римские отряды, запасы отбирались, а некоторые поля даже засыпались солью в наказание за нарушение воли Рима. Лишь к немногим римляне относились как к друзьям, чаще они просто вламывались в дома, убивали людей и забирали все их имущество. Лишь те, кто доказал надежность своей дружбы длительными отношениями с Римом и остался в стороне от сражений — такие бритты, как Прасутаг, — могли рассчитывать на защиту римских властей. Новый правитель, Публий Осторий, не только запретил бриттам иметь оружие, но, похоже, хотел, чтобы они вообще навсегда запомнили, кто в Британии хозяин, а кто — слуга. Боудика же больше расстраивалась теперь не потому, что приходилось выходить замуж за Прасутага, а потому, что она не могла поднять восстание и защитить свой дом.
Но мятежи продолжались недолго и уже уходили в прошлое. Ушли и солдаты, в земли иценов вернулось спокойствие, начали заживать раны. И свадьба с Прасутагом, о которой договаривалась теперь ее мать, должна была состояться через три месяца.
Боудика неожиданно поняла, что жених ей нравится. Она встречала его всего дважды, но он был привлекателен и имел чувство юмора — обладал всем тем, что ценила Боудика.
И вот пришло время назначить день свадьбы. С тревогой ожидала Боудика встречи со своим будущим мужем в третий раз. Несмотря на то что он был гораздо старше, он выглядел высоким, сильным, обладал все еще густой шапкой волос и здоровыми зубами. И, что особенно привлекало, его дыхание пахло яблоками. Боудика сначала боялась, что римляне могут схватить Прасутага как племянника короля Антедиоса, даже если Публий знает, что из всех иценов ее жених был наиболее дружественным Риму, но все обошлось.
Гордый бритт, Прасутаг был достаточно мудр, чтобы понимать, что в обмен на уплату налогов римляне обычно оставляют местных жителей в покое. Только в таких землях, как Иудея и Германия, где население восставало против оккупации, римские армии были поистине безжалостны. Прасутаг все это прекрасно знал: лучше учиться жить в новом мире, чем пытаться восстановить старый, — вот почему и отец Боудики настаивал, чтобы она вышла именно за этого человека. Защита, богатство и покровительство были тем, в чем нуждалась семья Боудики, а будущий муж дочери мог обеспечить их в изобилии.
Анника поначалу возражала против нового зеленого платья дочери, но уступила, удостоверившись, в этом наряде та выглядит совсем взрослой и готовой к материнству. Женщины бриттов всегда украшали свадебный наряд дочерей листьями омелы, дубовыми и сосновыми веточками и цветами яблони, показывая богам, что девушки смогут произвести на свет много детей. С помощью бронзового зеркала Боудика видела, как Анника осторожно надела на ее голову благоухающий венок. Потом она смочила волосы дочери розовой водой и пригласила в дом друидов.
Старец друид с высокой копной волос нагнулся, чтобы войти в дверь. Он взглянул на Боудику и улыбнулся. Он знал ее с детства, наблюдал, как она росла, и радовался ее любви к старым временам.
— Дитя богини Эду, выслушай мои слова, — начал он, — Теперь ты уже взрослая, и настало время пройти по пути твоих предков и всех, кто жил до тебя. Скоро ты покинешь этот дом и войдешь в дом своего мужа. Я закрываю глаза и вижу, как в воздухе собираются добрые духи, как в ручье и за водопадами тоже танцуют духи в радости, а в рощах священная омела целует древние дубы. И как она растет в любви, находя опору у дуба, так и ты, Боудика, вырастешь в любви к человеку, который будет твоим спутником, опорой и поддержкой во всем. И ты, Боудика, тоже будешь его спутницей и опорой, пока оба вы не встретитесь с нашими богами. Теперь иди, дитя Эду, и соединись с Прасутагом, чтобы между вами была любовь, а вокруг вас танцевали священные духи, посланцы богов. Иди, дитя Эду…
