Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– И еще вот что… – проговорил Пикенброк, выбираясь из кресла. – О том, что вы абверовец, знают четверо: Хаусхофер, Линда, Беербаум и я. Больше ни одной живой души. Наши встречи должны носить прежний, приятельский характер.
– Когда я должен сдать первый отчет? – уклоняясь от колючего взгляда Пикенброка, спросил Юстин.
– Не тороплю. Главное, постарайтесь. Должен же я похвастаться перед адмиралом Канарисом своим протеже.
Закрыв за Пикенброком дверь, Юстин вернулся к письменному столу. «Боль нации» – зло усмехнувшись, прочитал он заголовок статьи, которую собирался написать. Хотел начать с великого флорентийца Маккиавели, утверждавшего, что высший смысл человеческого существования – в работе на благо государства. Маккиавели говорил о республике. Примером идеального государства он считал Древний Рим – там любой гражданин вдохновенно сражался и отвечал за благополучие своей родины, он безбоязненно высказывал свое мнение, пусть противоречащее большинству, не опасаясь преследований; он имел право на свободное выражение взглядов, поскольку право гарантировалось Законом. О каком праве можно говорить в «тысячелетнем рейхе», если власти, такие, как Пикенброк, и люди на более высоких постах, попирают в человеке личное достоинство, предпочитая управлять народом террором и страхом?!
Он смял листок, бросил в корзину. Спиной почувствовал: кто-то стоит на пороге. Оглянулся и увидел Линду. Она была в светлом платье с синеполосным матросским воротником, соломенной шляпке и белых туфлях. «Впрямь невеста!» – с неприязнью подумал Юстин. Открыла, конечно, своим ключом.
– Ну, здравствуй, – произнесла она спокойным и, как показалось, холодноватым тоном.
– Добрый вечер…
Она пошла по комнатам, всюду зажигая свет. Юстин в недоумении плелся за ней, пытался возбудить в себе раздражение, но гадливое ощущение собственного ничтожества не проходило, ругаться не хотелось, взрываться тоже, от теперешней Линды исходила опасность.
– Нет, с этой квартирой придется расстаться, – безапелляционно объявила она.
– Это ты так решила или вместе с Пикенброком? – съязвил Юстин.
Как будто не слыша этой реплики, Линда спросила:
– Будешь ужинать?
– Нет.
– Тогда спать. Завтра, пока ты будешь на службе, я займусь переездом.
– Послушай, Линда! Мы пока не объявляли не то, что о свадьбе, но даже о помолвке! – наконец позволил себе возмутиться Юстин.
– На днях сделаем и то и другое, – успокоила она, скрываясь в ванне.
Юстин сбросил ботинки и с яростью швырнул их в прихожую. Послышался шум воды. Линда открыла кран.
2
Разговор с Хаусхофером получился откровенным, даже, можно сказать, сердечным, если учесть строптивый характер генерала. Карл был доволен возвращением сотрудника на прежнее место. Он чувствовал, что его геополитика начала погрызать самое себя, теория затопталась на месте, а Юстин злободневными статьями внесет свежую струю. Польстила и робкая просьба быть шафером на свадьбе. «А мой умник даже не заикается о браке, хотя давно пора бы подумать об этом», – рассердился генерал на своего сына Альбрехта.
Марк Штаймахер – благообразный, прилизанный старичок – купил для молодоженов особняк на Ваннзее у Потсдама. Там селились зажиточные берлинцы. Как раз недавно прокатились по стране погромы. Из рейха бежали последние евреи. Цена на бесхозные дома упала. Имущество и недвижимость приняло на учет хозяйственное управление партии, оно распределяло освободившуюся жилую площадь заслуженным старым борцам. Марк припомнил, как во время ноябрьской революции 1923 года оказался в толпе нацистов и даже просидел с ними в камере около суток, пока его не выпустили. Троих сокамерников он отыскал, и они подтвердили его участие в движении. Правда, «Орден крови» добыть не удалось. Им награждались только самые видные борцы, знакомые фюреру лично. Тем не менее в хозяйственном управлении к просьбе промышленника и ветерана революции отнеслись благосклонно. Назвали несколько адресов. Марк остановился на Ваннзее. Наличные деньги он тратить не стал, а обязался выполнить заказ на рабочую форму для «Трудового фронта». У него оставалось около пяти тысяч комплектов солдатской одежды старого образца, купленной за бесценок у рейхсвера. После небольшой переделки брюки и френчи пошли в счет оплаты за особняк для Линды и Юстина.
Пока там шел ремонт, завозилась мебель, собиралась новая библиотека, Юстин жил у Линды в Далеме. Сюда ежедневно приходил майор Беербаум. В штатском он никак не запоминался, походил на мелкого служащего. Его уроки напоминали обычные беседы. Он начинал сотрудничать с разведкой еще во времена Вальтера Николаи – начальника Третьего бюро разведки верховного командования германской армии. Вальтер держал своих агентов в строгости и трезвости. Умеренное жалованье, невидные должности, скромные чины не позволяли жить на широкую ногу. Учитывался каждый пфенниг. Растратчик возмещал убытки из своего оклада и нес суровое наказание, вплоть до понижения в звании. Если же сумма расходов на операцию вдвое-втрое превышала запланированную, а веского оправдания не было, то он отдавался под суд как уголовник. Вот почему Беербаум настойчиво призывал ни при каких обстоятельствах не тратить денег больше, чем может позволить обыкновенный человек. Мот сразу бросается в глаза.
Обычно майор рассказывал о каком-либо предприятии, задуманном разведкой, а потом подробно разбирал операцию: как она протекала, с какими трудностями пришлось столкнуться, чем отличалась от других, на что следовало обратить внимание. В основе любой операции лежал, как выражался Беербаум, ключ, «изюминка».
В двадцатых годах установились весьма тесные отношения между Германией и СССР. В малых городках России находились германские танковые и авиационные центры, где готовились командные кадры, поскольку по условиям Версальского договора немцы не имели права этого делать в Германии. Генеральному штабу потребовались географические карты восточных районов Белоруссии и Украины. Такие карты у рейхсвера имелись, но старые, дореволюционного времени. Хозяйственная деятельность основательно изменила облик этих земель – появились заводы, фабрики, выросли города, пролегли новые дороги. В районе одного из городков обучались летчики бомбардировщиков. Для полетов им выдавались карты-десятикилометровки. Эти карты значились на строгом учете. Штурман, получавший их, нес персональную ответственность перед особым отделом русских.
– Под видом инспектора рейхсвера я поехал на этот аэродром, – рассказывал Беербаум. – Здесь связался с нашим человеком, объяснил суть задания. Стали думать. Конечно, русские добры, гостеприимны и доверчивы, но не до такой же степени, чтобы позволить увести карты у себя из-под носа. Просто купить комплект карт за большие деньги было невозможно. Это не европейцы, деньги для них не играют особой роли. И на измену ради денег они не идут. В конце концов решились на авантюру. Наш человек подбирает надежный экипаж. Во время ночных полетов тот совершит вынужденную посадку. Место посадки мне скажут. Неподалеку от нее выпрыгнет штурман с парашютом. Он передаст мне планшет с картами, и я исчезну. Штурман уйдет к самолету, скажет, что во время прыжка планшет оборвался, он не смог его найти. Поднимется суматоха, неизбежная в таких случаях.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
