— Что, скверные новости?
Все, как по команде, посмотрели на меня. Я молча кивнула.
— Мирон?..
Я опять кивнула.
— Что произошло? Где вы его обнаружили?
— Я увидела его сверху. Он… он там… на камнях.
— Может быть, он еще жив?
— Судя по позе — едва ли.
— Всякое бывает. Надо срочно его осмотреть.
— Да как туда доберешься? — Я мигом пришла в себя, представив, как мы с Прошкой горными козлами скачем вниз по скалам. А на этих скалах и горный козел ногу сломит. Я снова сникла.
— Придется что-нибудь придумать. У меня первый разряд по альпинизму. Веревка прочная найдется?
— Найдется. У меня целый моток капроновой, — ответила я.
— Тогда… Вот что. Сейчас мы вернемся в лагерь и предупредим остальных. Нина с утра не в себе, поэтому я на всякий случай захватила хорошее седативное. Заставлю ее проглотить лекарство, а потом кто-нибудь должен будет отвести ее в пансионат. Я напишу записку, в медпункте ей сделают укол. Кроме того, необходимо вызвать помощь. А мы тем временем попытаемся добраться до Мирона самостоятельно. Я обвяжусь веревкой, а вы меня спустите. Пошли!
Господи, что за женщина! Не представляю, что бы мы без нее делали.
Унылой вереницей мы поплелись за Татьяной.
— Нина, присядь, — ровно сказала она и мягко, но решительно усадила Нинку на ближайший камень. — Боюсь, у нас скверные новости. Мы нашли Мирона. Похоже, он вчера сорвался с обрыва.
В наступившей мертвой тишине я ясно слышала, как кровь стучит у меня в висках.
Истеричный крик разорвал тишину и вывел меня из оцепенения:
— Убийцы!
Татьяна не растерялась ни на мгновение. Она тут же отключила Нинку, надавив ей на сонную артерию, и наверняка спасла от инфаркта Генриха, попросив:
— Генрих, ты не мог бы мне помочь? Нужно влить в нее лекарство.
Генрих вышел из столбняка и подхватил бесчувственную Нинку. Татьяна взяла кружку с водой, которую протянул ей муж, накапала туда жидкости из аптечной склянки и ловко влила лекарство Нинке в рот. Нинка очнулась, вздрогнула, обвела всех безумным взглядом и попыталась вскочить, но Генрих удержал ее на месте.
— Тихо, Ниночка. Посиди немножко. Сейчас лекарство подействует.
Нинка громко разрыдалась.
— Генрих, Владик, Ярослав, отведите ее в пансионат, — распорядилась Татьяна. — Владик, разыщи Николая, расскажи ему о случившемся и передай записку. — Она быстро нацарапала что-то в блокноте, вырвала листок и передала Славке. — Узнайте в административном корпусе, к кому можно обратиться за помощью. Пусть пришлют скалолаза, санитаров с носилками и на всякий случай врача. Варвара, доставай свою веревку, и пойдем, покажешь место. Марк, Алексей, вы с нами, будете меня страховать.
Да, эта женщина была достойна восхищения! Все повиновались ей беспрекословно, без лишних слов, не задавая глупых вопросов.
Славки подняли рыдающую Нинку и, поддерживая ее с двух сторон, повели вниз. Генрих мрачно шагал впереди. Я отыскала веревку, помогла Татьяне соорудить двойную петлю и укрепить на поясе, предварительно обмотав веревку толстым слоем бинтов. Прошка, разумеется, вертелся рядом, так и норовя заехать мне в глаз локтем. Лишь кошмар происходящего не позволил мне отвесить ему затрещину.
Все вместе мы поднялись на выступ, с которого двадцать минут назад я сделала свое страшное открытие.
— Да, Варвара, похоже, ты права, — заключила Татьяна. — Вряд ли он еще жив. Спускаться будем вон от тех кустов. Скорее всего, оттуда Мирон и сорвался.
Мы снова спустились в лагерь и нашли нужные кусты. Действительно, в зарослях можжевельника обнаружилась довольно широкая брешь.
— Как же он отсюда свалился? — выразил общее недоумение Леша. — Для того чтобы пробраться сквозь эти кусты, нужно было как следует постараться. Он что, совсем ничего не соображал?
— Не исключено, — мрачно ответила я. — Ты же видел, в каком состоянии Мирон покинул общество. Его бы и Великая китайская стена не остановила, не то что какие-то жалкие кусты.
— Не такие уж и жалкие! — не согласился Леша. — Попробуй пролезь через такие заросли. Это же Prunus spinosa, а не московская сирень.
— К делу, — напомнила Татьяна. — Сколько метров в этом мотке? Пятьдесят? Тогда, наверное, хватит. Держите веревку. Если я дерну один раз — значит, стоп, если два раза — продолжаем спуск, три раза — тащите наверх. Ну, пошли.
Она решительно нырнула в Prunus spinosa и исчезла из виду. Леша с Марком принялись потихоньку стравливать веревку. Я немного постояла с ними, потом поднялась наверх, чтобы наблюдать за спуском. Прошка поплелся за мной. Глядя на сноровистые движения Татьяны, я поняла, что о ней можно не тревожиться. Держась обеими руками за веревку, она спускалась лицом к скале. Одной ногой Татьяна отталкивалась от скалы, второй нащупывала точку опоры. Она двигалась легко и уверенно, без малейшей суеты, которая обычно свидетельствует о страхе. Я перевела взгляд на распростертое внизу тело.
На меня снова накатила дурнота. Я села прямо на землю, подобрала под себя ноги и прикрыла глаза. «Как же его все-таки угораздило сверзнуться оттуда? — снова задала я себе тревожный вопрос. — Напился до чертиков? Не похоже. Он был сильно возбужден; в таком состоянии алкоголь почти не действует. К тому же вино молодое, легкое. Я сама немало выпила, но едва захмелела. Неужели у Мирона и в самом деле от злости рассудок помутился? Тогда, выходит, Нинка права и во всем виновата я. Веселенькая мысль, ничего не скажешь! Боже! Как я теперь Машеньке с Генрихом в глаза посмотрю. Я ведь клятвенно пообещала не задирать Мирона, и нб тебе! На следующий же день довела его до такого состояния, что он ласточкой нырнул в пропасть. Ай да Варвара! С такими способностями надо подаваться в киллеры. Перекинешься с человеком парой слов, и он тут же — башкой вниз, с высоты двенадцатого этажа. Никакая милиция с прокуратурой не придерется».
Я открыла глаза и посмотрела вниз. Татьяна склонилась над телом. Потом она выпрямилась и повернулась ко мне лицом. С высоты толком нельзя было ничего разобрать, но я сразу поняла, что чуда не произошло. Татьяна взялась за веревку и дернула три раза. Я встала и побрела к лагерю. Прошка сидел на камне, понуро свесив голову.
Леша с Марком сосредоточенно вытягивали веревку. Я подошла к ним.
— Ну как она там? — не поворачивая головы, спросил Марк.
— Нормально. Судя по всему, затея была напрасной.
— Ясно.
— Господи, ну почему они не поехали отдыхать куда-нибудь в другое место! Почему из всех пансионатов на Крымском побережье выбрали именно этот? Теперь я до конца жизни буду считать себя убийцей.
— Прекрати истерику! Во-первых, не одна ты вчера с Мироном поругалась, так что доля твоей вины неизвестна. Во-вторых, он сам нарывался. Ты точно так же могла взбеситься и понестись сломя голову к чертовой матери. В-третьих, нам не известно, что здесь на самом деле произошло. Может, он полез в кусты по нужде и спьяну не разобрал, куда идет.
